Ирландские сказки - страница 2

Девушка между тем продолжала всматриваться в его лица и вдруг в мгновение ока подскочила и обняла рыбака за шею.

— Ах, мой милый спаситель! — закричала она скрипучим голосом, словно чайка, — Хвала Богам, что вы меня нашли!

Фердинанд невольно отшатнулся, но не мог же он силой разжать ее хватку со своей шеи, так что ему ничего не оставалось, кроме как кивнуть.

— Мою лодку прибило к этим скалам во время ужасного шторма, а плыла я из соседней деревни к своему дядюшке, но не удержала лодку и провела здесь целых два дня, пока вы не спасли меня! Позвольте, я стану вашей женой?

— Нет! — вырвалось у Фердинанда помимо его воли, прежде, чем он обдумал, как вежливее отказать ей. — Простите, но я не могу связать себя такими священными узами с незнакомкой, — добавил он, надеясь, что это прозвучит в должной мере вежливо.

Наконец шелки отпустила его шею и отошла от него, внимательно всматриваясь в его лицо.

— Ну конечно же, — тут голос ее стал печальнее, — но ведь, если я поживу несколько дней у вас, мы сможем познакомиться поближе и пожениться, верно? — И, заметив смятение на его лице, попросила — Прошу вас, не отказывайте мне. Я провела одна на скалах несколько дней и слишком ослабела, чтобы снова пускаться в путь. Позвольте, я буду вам пусть не женой, но хотя бы хозяйкой дома.

На это Фердинанду возразить было нечего, и он кивнул.

— Собирайтесь, тогда отправимся сейчас же. Улов подождет. А как вас зовут, милая девушка?

От его похвалы некрасивое личико спасенной девицы зарделось, и она проговорила:

— Мерфи, — едва слышно прошептала она.

— Что ж, милая Мерфи, садитесь в лодку. Я отвезу вас в дом и раздобуду вам еду и одежду. Вы, верно, жуть как голодны, а дыр на вашей одежде больше, чем в голове сыра, которую я покупаю по выходным на рынке.

Девушка рассмеялась, и ее смех оказался не таким уж противным, как голос. А по дороге домой Фердинанд затянул свою излюбленную песню:

— Какая красивая песня, — сказала Мерфи, — а вы верите в морских дев?

— Я верю, что женюсь на такой, — подмигнул ей Фердинанд, — ведь кому, как не мне положено такое сокровище?

Мерфи снова зарделась, а Фердинанд подумал, что румянец ей идет больше, чем бледность, но все же она слишком уж дурна для него. И с такими мыслями он причалил к берегу деревни. А девушки, которые ждали его, стоя на берегу, чуть со смеху не попадали, глядя, как из его лодки выходит Мерфи.

— Эй, Фердинанд, — крикнула ему Катрина, — это и есть твоя морская дева? Уж больно у нее лицо плоское для королевы моря!

— Ты поосторожнее со словами! — крикнул ей в ответ Фердинанд, — я спас бедняжку, найдя ее на Спрутовом Жале, и собираюсь отвести в дом и дать ей еды и одежду. А на незнакомках я не женюсь.

— Зато в постель ты их горазд тащить! — крикнула ему Бет, и все девушки залились смехом.

На это Фердинанд ничего не ответил и повел Мерфи к себе домой. А по пути он даже не заметил стоящую за углом старушку, которая покачала головой и стукнула клюкой по мостовой.

Приведя девушку к себе в дом, Фердинанд первым делом развел очаг и подвесил котелок с ухой над огнем. Он быстро смастерил из своей рубахи платье, оставил Мерфи одеваться, а сам вышел покурить табак на крыльцо. Вернувшись в дом, он с удивлением обнаружил, что Мерфи накрыла на стол, огонь в очаге весело трещал, а от ухи шел дивный аромат.

— Да ты никак подменила мою рыбацкую уху на волшебное зелье, — сказал он, садясь за стол. И правда, уха была словно янтарная, наваристая и густая, а ведь на огонь он ставил котелок с простой водянистой похлебкой, ведь больше у него ничего готово и не было.

— Матушка научила меня готовить и делать так, что обыкновенное станет необыкновенным, — ответила она ему и села напротив. — Спеть тебе, Фердинанд?

— Не стоит, — быстро сказал ей рыбак, представляя, как своим скрипучим голосом она затянет ему морскую серенаду. — Береги голос, ты, пожалуй, и так озябла на скалах.

— Пожалуй, — согласилась Мерфи и принялась за еду.

Когда с обедом было покончено, девушка ловко убрала со стола. Руки ее так и мелькали, и Фердинанд подумал, что, должно быть, она недурная хозяйка, но, стоило ему взглянуть на ее нос или полные лодыжки, и он тут же жалел о своих мыслях.