Ирод Великий. Чужой всем - страница 9

От встречи с Октавианом и особенно с Антонием зависела не только дальнейшая карьера Ирода, но и сама его жизнь. Ирод легко вербовал союзников, пользуясь особым обаянием, которое дается человеку от рождения. Это магнетическое очарование обеспечивало ему особую власть над многими людьми, и они легко принимали его идеи. По словам писателя Исраэля Шамира, Ирод «был классным спортсменом, художником, архитектором, оратором на пирах, веселым другом, знатоком поэзии, свободно говорил по-гречески и на латыни». Ирод входил в римский Сенат, как в логово диких зверей, которые могли его разорвать, но испытывал подъем и полноту жизни. И сенаторы слушали его и поддерживали. Одни говорили о необходимости палестинского противовеса царству Клеопатры, другие обвиняли Антигона в сотрудничестве с Парфией, возлагали на Ирода надежды в кампании по изгнанию парфян из Сирии, рассчитывали на то, что его брат Иосиф вернет Идумею. Местные римские ставленники лучше подходили для управления, чем присылаемые из Рима чиновники. Часто приходилось сталкиваться с местной спецификой, и это особенно относилось к Иудее. Римлянам было выгодно лишить Иудею ее сугубо еврейского национального облика. Фигура Ирода была тут совершенно кстати. Римлянам нужно было короновать Ирода, чтобы поддержка его как царя выглядела проявлением доброжелательного отношения к еврейским массам в диаспоре. Их лояльность была важным фактором во внутренней политике Римской империи. И Антоний увидел в Ироде родственную душу — то же честолюбие, то же безудержное стремление к власти.

Антоний предложил восстановить Иудейское царство и сделать Ирода царем. Но отныне царская власть будет отделена от первосвященства, поскольку Ирод по своему рождению никак не мог стать первосвященником. Было бы, конечно, лучше, согласно традиции, сохранить пост монарха и первосвященника в одном лице, но в тот момент не оказалось никого, кто бы устраивал всех. За предложение проголосовали единогласно.

В Израиле на протяжении 1500 лет существовала одна и та же форма государственного правления. Ее можно назвать конституционной монархией. Истинный царь Израиля — Всевышний. Законы Торы едины для всех, от простого крестьянина до царя, правитель не становился выше этих законов и не мог принимать постановления, противоречащие законам Торы. Все действия царя контролировал иудейский совет — Синедрион, который, выполняя функции законодательной власти, был наделен и некоторой исполнительной властью.

Концепция царской власти была воспринята израильтянами от ханаанских соседей. В странах Древнего Востока царская власть не была частью изначального, вечного мирового порядка, но ниспослана людям Богом. Во времена скитаний евреев по пустыне народом правил Бог через Моисея и Иехошуа Бин-Нуна. Эпоха Судей была продолжением этого золотого времени. Едва надвигалась опасность, судьи, избавлявшие народ от врага, брали власть в свои руки. Единая царская власть сплачивала еврейские племена. Во время коронации подписывался завет между Богом, царем и народом, который вводил царя в сан помазанника Божьего, то есть правителя, избранного Богом. Царская власть в Израиле была наследственной и оставалась в руках богоизбранной династии Давида. Царь Израиля выполнял некоторые обязанности жреца, благословлял народ в Скинии и в Храме. Некоторые святилища считались царскими храмами. Однако царь и первосвященник — не одно и то же лицо, они исполняли различные функции.

В еврейской религиозной литературе восстановление царской династии Давида имеет огромное значение. У евреев в вопросе о царском титуле существовало немало противоречий: например, с одной стороны, цари должны были быть исключительно из рода Давида, а с другой — многих царей назначали пророки. Но законы о царской власти были не слишком строги, потому что восстановление династии Давида на престоле могло произойти только с приходом Мессии. Пророк Иезекиль, например, считал, что мирская власть должна подчиняться духовной, однако при Ироде случилось наоборот. Оценивая поступки Ирода, следует учитывать, однако, что у евреев национальная этика отличалась от этики индивидуальной. Для частного человека великое достоинство — умение простить нанесенное ему оскорбление и забыть об обиде. Царь же не имел права простить оскорбление, и даже если ему лично хотелось бы простить, Тора запрещает сделать это, ибо, предоставляя возможность беспрепятственно оскорблять себя, царь подрывает уважение подданных к власти и разрушает порядок в стране; поэтому слишком мягкое поведение царя считалось аморальным.