ИС, или Идеальная система (Книга третья) (СИ) - страница 4

Произнося слова непреложной клятвы на Красной площади, все мы понимали, что основной парадокс Homines — это противостояние между Америкой и Россией. По шкале ценностей по любому выходило, что Россия человечнее. Однако наша помощь ей вроде бы как уже не требовалось — здесь успели спасти себя сами. Нам оставалось лишь одно: спасти Америку.

С того самого дня я стал Филиппом Маркеловым, русским студентом МГУ, будущим профессором, доктором исторических наук. А мой лучший друг Расти стал Славиком. На самом деле его полное имя звучало как Ростислав Михайлович Прохоров, только раньше мы его звали на американский манер, а теперь он переименовал сам себя по-русски. Мое место в американском обществе должен был занять Шурик, а место Расти — Серега. Вместо Ю в Америку отправлялся Джианю — причем второй был таким же классным программистом, как и первый. В последний момент мы уступили просьбам Петьки и Пита, и они тоже поменялись местами и именами. Самым сложным делом в организации обмена оказалось найти замену моей бабке. Нина — девушка Шурика — согласилась стать первой эвольмиркой, но мы никак не могли уговорить ее нарядиться в бабкину мини-юбку, даже прикрытую сверху черным плащом до пят. Двадцать четыре часа в сутки Нина с бабкой спорили о моде, маскировке и красоте в принципе, создав в итоге нечто в длинном облегающем, но при этом скромном, одеянии и в розовом парике. Петька внес небольшие изменения в наши документы, и вот группа туристов из США точно в срок вылетела обратно на новейшей модели русского самолета «ОРЛАИС» (Оригинальный летательный аппарат идеальной системы).

Я думал о том, что Шурику с Ниной легче всего будет влиться в американское общество, потому что у нас с бабкой нет ни близких, ни родных. Шурик был смазливым блондином моего роста — то есть основные приметы совпадали и никаких проблем с этой стороны возникнуть не могло. Соседи, возможно, обратят внимание на то, что бабка помолодела, но вряд ли этому удивятся. В ее возрасте и с ее деньгами омоложение является обычным делом.

— Как все же твоя мать отнесется к Сереге? — спросил я у бывшего Расти. — Неужели не заметит подмены?

— Все будет ОК! — бордо ответил Славик. — Как думаешь, почему мама никогда не встречала меня после уроков? Боялась перепутать с кем-нибудь! Качки похожи друг на друга, как две капли воды! Так она говорила…

— Пит утверждает то же самое… Но я сомневаюсь, что его мать не заметит изменение цвета кожи. Даже загорелый Петька выглядит снегурочкой рядом с Питом.

— Ничего! Скажет, что сделал осветление кожи. Всем известно, что даже Шварценеггер предпочитает омолаживаться в России.

— Сложнее всего придется Джианю, — вставил свое слово Ю. — Мои сразу же его раскусят — среди представителей монголоидной расы нет ни одного с идентичными чертами лица, как у вас, европеоидов, негроидов…

Мы со Славиком взглянули друг на друга с недоумением. Славик тут же переспросил:

— Неужели мы так похожи между собой?

— Конечно! Я различаю вас только по одежде, да еще по росту, когда вы стоите рядом, — со снисходительной улыбкой отвечал Ю.

— Но если твоя многочисленная семья поймет, что Джианю — это не ты? Значит весь наш план под угрозой срыва? — по-настоящему разволновался я.

— Нет, что вы! — спокойно ответил Ю. — В семье все подчиняются отцу: как он скажет, так и будет! Джианю передаст отцу письмо от меня, а в письме — весь наш план.

— О, да ты же раскрыл нас полностью! — закричал я.

— Не надо переживать, — Ю продолжал объяснять так ласково, словно мы были неразумными детьми, а он — Великим учителем. — Отец всегда говорил, что Россия — великая страна. Что китайцы должны поддерживать русских, как младший брат обязан помогать старшему. Моя семья с радостью поможет нашим друзьям переделать USA в USSA.

И — в восторге от собственного каламбура — Ю громко рассмеялся, а за ним — и все мы принялись хохотать.

Нам самим не нужно было засекречивать свое пребывание в России. Потому что границы страны оказались открытыми для любого человека. Чтобы стать студентами, нам нужно было лишь подтвердить уровень своих знаний, обратившись в ректорат Университета. Я выбрал МГУ, потому что мечтал учиться только здесь с тех пор, когда впервые узнал о Ломоносове. Первый российский университет пленил меня своей историей, мировым рейтингом и величественной архитектурой — образцом и примером для всей Европы. Я считаю, что лишь некоторые дворцы (например, Тадж-Махал или Эраван) превосходят здание МГУ соответствием внешнего образа и внутреннего содержания. Славик тоже выбрал МГУ, потому что хотел учиться вместе со мной. На исторический факультет ему поступить не удалось, потому что на вопросы типа: «Назовите самых выдающихся деятелей двадцать первого века в России», — Славик отвечал: «Костя Дзю, Федор Емельяненко, Лев Яшин, Сергей Бубка, Валерий Харламов…». Волнуясь, Славик случайно сломал линейку, а затем стул и оконную раму. После чего, собственно, и был прикреплен к кафедре физического воспитания и спорта — младшим помощником резервного тренера. Пит отправился туда же — заместителем Славика. А вот Ю не только стал студентом факультета вычислительной математики и кибернетики, но и начал работать в научно-исследовательском вычислительном центре ИС.