Исцеление любовью - страница 17

Нервы начали шалить, а сердце сильно застучало. Пока мой разум пересчитывал в голове бесконечное количество плохих исходов, я вспомнила, что Лия хранила бейсбольную биту в шкафу в коридоре, как раз для таких случаев. Мы жутко хохотали тогда с нее, но сейчас я бы расцеловала ее за это до смерти.

Перекинув тяжелую, деревянную бейсбольную биту на плечо, я встала рядом с дверью в ожидании человека, который вот-вот должен был вынести дверь.

Замок щелкнул, словно в замедленной съемке я наблюдала, как невыносимо долго поворачивается дверная ручка. Напрягая руку с битой, я готова была атаковать, не смотря на понимание, что у меня вообще нет шансов против кого-либо. Мои слабые руки еле выдерживали вес биты. Возможно, я смогу хотя бы обескуражить его и быстро выбежать из дома.

Яркий свет ослепил глаза, когда дверь открылась – солнечные лучи попадали в коридор через огромное окно в холле, которое выходило в парк. Черт, я ничего не вижу! Прежде чем успела сделать хоть одно движение, увидела ноги, которые уже переступили порог.

Действуя на чистом инстинкте, резко замахнулась битой и ударила коленную чашечку противника. Тело упало на пол, и я замахнулась битой над головой, чтобы нанести еще один серьезный удар и убежать через дверь.

Противник начал закрывать голову руками и вместо грубого смелого голоса, послышался испуганный и тонкий.

– Нет! Пожалуйста! Я живу здесь. Остановись, пожалуйста! – ее голос был пропитан болью и ошеломлением. – Пожалуйста... не бей меня больше, – я уронила биту, как только увидела, что девушка инстинктивно пытается от меня отползти.

Она подняла руки в воздух, показывая, что не собирается меня атаковать, и с трудом дыша через боль. Бита покатилось к ее ногам, а она схватилась за колено и застонала от боли.

От шока я прикрыла рот рукой.

– О, Господи! Прости, прости! Ты в порядке?! – сейчас, поняв, что она это не «он» и что девушка не собирается меня насиловать и убивать, я чувствовала невероятной силы вину.

Сквозь пелену темных волос девушка посмотрела на меня. Ее карие глаза, скрытые за очками в розовой оправе, блестели от невыплаканных слез.

– Да, конечно, я в полном порядке. Ты просто чертовски меня напугала, – она приподняла штанину, где на колене уже красовался темно-фиолетовый синяк, который я ей поставила битой. Резко издав какой-то звук, я побежала к морозильнику, чтобы взять лед.

Сев на колени рядом с ней.

– Вот, приложи, – и прижала к ее сильно опухшему колену наполовину съеденную пачку с мороженным.

Девушка просто изогнула бровь и бросила сухое «спасибо».

– Прости, но это единственная заморозка, которая у меня есть. Я только вчера приехала, – я прислонилась к двери рядом с ней, и она едва улыбнулась мне. – В любом случае ты кто? – мне не хотелось показаться грубой, но я не могла справиться с эмоциями.

– Я?! Я – Пейтон. И, похоже, что я ваша новая соседка, – девушка протянула мне руку для пожатия, а я просто смотрела на нее с недоверием.

Почему я не подумала об этом? Конечно же, кто-то должен был занять место Мэдди. Не было смысла оставлять комнату в замечательном состоянии без жильца. Почему мне в голову не пришла эта мысль?!

На автомате я пожала ее руку в ответ и сказала.

– Ох, ну тогда добро пожаловать. Прости за то, что повредила твою коленную чашечку. Я, правда, не хотела травмировать тебя. Кстати, я – Мелани, – да, начали мы не с лучшей ноты, но, по-моему, она очень милая и если не будет вспоминать этот случай, то у нее такое же мнение сложится и обо мне.

Я поднялась и протянула руку, чтобы помочь девушке встать с пола.

– Вставай, я помогу тебе дойти до дивана.

Пейтон обняла меня за плечи и так мы дошли до дивана. Иногда она вздыхала или вскрикивала от боли. Впрочем, дошли до дивана мы неплохо. Когда она легла, я положила подушку под ее ушибленное колено и принесла ей стакан воды и таблетку Адивила.

– Вот. Это должно помочь с отеком.

Пейтон так смотрела на таблетку, будто боялась брать ее с моих рук. Да, мы действительно плохо начали наше знакомство, но я же не собралась подсаживать ее на наркотики. Вложила таблетку ей в ладонь, чувствуя раздражение от того, что Пейтон подумала обо мне такое.