Исчезнувший принц - страница 24

— Господь да спасет Самавию! — прошептал взвод взволнованно. И, увидев, что Марко поднес руку ко лбу, тоже отдал честь.

И сразу все зашептались.

— Давайте тащить жребий. Давай тащить жребий, Рэт, не тяни время.

Рэт оглянулся вокруг с молчаливым беспокойством. Потом пытливо стал разглядывать небо.

— Уже редеет тьма. Полночь минула. Скоро рассветет. Если у кого есть клочок бумаги или бечевки, мы будем тащить жребий, прежде чем разойдемся.

У Плута нашелся обрывок бечевки, а у Марко нож, чтобы разрезать ее на куски. Это Рэт сделал собственноручно. После, закрыв глаза и перемешав куски, он зажал их концы в руке.

— Тот, кто вытащит самый длинный, и тот, кто вытащит самый короткий, те и пойдут, — сказал он торжественно.

Тащили жребий в такой же торжественной тишине. Каждый из мальчиков надеялся, что вытащит или самый длинный, или самый короткий. И сердце у них стучало молотом. Когда ритуал был окончен, каждый показал свой кусок. Рэт вытащил самый короткий. Марко — самый длинный.

— Товарищ, — сказал Рэт, беря его за руку. — Мы будем смотреть в лицо смерти и опасности вместе.

— Господь спасет Самавию, — ответил Марко.

И на сегодня игра была окончена. Лучше Рэт еще ничего не придумывал, в один голос решил взвод.

— Он просто гигант, это уж точно.

7

«Лампу зажгли»

По дороге домой Марко ни о чем не мог думать, кроме истории, которую ему нужно было рассказать отцу: о незнакомце, побывавшем в Самавии. Он чувствовал, что это не просто пьяный бред отца Рэта. А если все это правда, Лористан должен быть одним из посвященных в тайну.

Дома Марко застал Лористана и Лазаря, всецело поглощенных каким-то делом. Дверь задней комнаты была заперта на замок, и, когда он вошел, тотчас же снова затворилась. На столе было много бумаг, на некоторых из них были нарисованы карты. Одни карты изображали дороги, другие — города и деревни, а третьи — крепости Самавии. Обыкновенно их хранили в несгораемой шкатулке, а когда вынимали для изучения, дверь всегда тщательно затворяли.

Раньше чем сели за ужин, все бумаги снова уложили в несгораемую шкатулку, которую задвинули в угол и прикрыли сверху кучей старых газет.

— Когда он придет, — сказал Лористан Лазарю, — мы можем показать ему, какой задуман план.

За ужином отец почти не говорил, и Лазарь показался мальчику молчаливее обыкновенного. Ясно было, что оба думают о необычайно важных вещах. Рассказать историю о человеке, посетившем Самавию, еще не настала пора.

Лористан не проронил ни слова, пока Лазарь не убрал посуду со стола и не привел комнату в порядок. Он сидел, подперев голову рукой, погруженный в глубокое раздумье. Затем он сделал знак Марко.

Подойди сюда, товарищ, — приказал Лористан.

Марко приблизился.

Сегодня вечером ко мне может прийти один человек, чтобы поговорить об очень важных вещах, — сказал отец. — Думаю, он придет, хотя и не вполне уверен. Ему важно знать, что, придя сюда, он застанет меня одного. Он придет поздно, и Лазарь отворит дверь тихо, чтобы никто не услышал. Важно, чтобы никто его не видел. Кто-нибудь должен пойти и походить по противоположному тротуару, пока он не придет. Когда он подойдет к дому, нужно перейти через улицу, остановиться перед ним, сказать шепотом: «Лампу зажгли!» — и тотчас же тихо направиться дальше.

Сердце у Марко забилось от восторга при всей этой таинственности! Голос его почти дрожал от волнения.

— Но как я его узнаю? — Он уже понял, что это ему придется ждать незнакомца и сообщить пароль.

— Ты его уже видел, — продолжал Лористан, — это тот человек, который ехал в карете с королем.

— Я его узнаю. А когда мне нужно идти?

— Не раньше половины первого. Ложись спать, Лазарь тебя позовет. — И прибавил: — Хорошенько вглядись в его лицо, прежде чем заговоришь. Он, очевидно, будет не так хорошо одет, как в прошлый раз.

Марко лег в постель, как было велено, но заснуть было трудно. Обычно ему не мешал спать уличный шум. Он жил в бедных кварталах многих столиц и поэтому был привычен к нему. Однако сегодня вечером, пока Марко лежал и смотрел в окно на уличный фонарь, ему казалось, что он слышит каждый омнибус или кеб, прокативший по улице. Невольно он думал о людях, которые едут в них или на них, и о прохожих, торопливо идущих по улице. Интересно, как бы они отнеслись к тому, что в одном из ветхих домов, мимо которых они проезжали и проходили, живут люди, имеющие самое непосредственное отношение к битвам, о каких они читали в ежедневных газетах. Да, это обязательно должно иметь отношение к войне, если такой важный дипломат и спутник короля тайно является к ним в дом поговорить с патриотом Самавии.