Исход благодати - страница 10

Люди судорожно барахтались, вспенивая воду, поверхность пестрела головами державшихся на плаву. Гребцы безуспешно пытались поднять потонувшую лодку, кто-то истошно кричал, захлебываясь водой. Барка уже стукнулась о дно, подняв облако песка. Схватившись за борт, Ондатра потянул лоханку к поверхности. “Сильнее!” – приказал он красному зверю, и огненная волна прокатилась по мышцам спины, рук и ног. Днище лодки с плеском вынырнуло на поверхность.

– Перевернуть! – прорычал он растерявшимся гребцам и снова ушел под воду.

Те быстро вернули барку в изначальное положение, а Ондатра выдернул нескольких барахтающихся, чтобы они могли ухватиться за борта.

Вытянув на воздух последнего несчастного, Ондатра почуял запах человека откуда-то со дна. Пропустил! Он устремился в мутную глубину, уже почти не замечая неприятной вони. Вскоре Ондатра увидел укутанную в ткань фигуру, безвольно колыхающуюся у  дна. Поперек тела был перекинут ремень здоровенной торбы, которая и потопила человека. Ондатра схватил утопца за руку и потянул к поверхности. Немудрено, что пошел ко дну, торба словно набита камнями.

Подняв человека над поверхностью, он оглядел его лицо. Девушка, на смуглой коже проступила голубоватая бледность, и острый слух Ондатры не улавливал дыхания. Поцелуй богов, но каждый в племени знает, что ритмичная молитва и освященное ею дыхание вместе с постукиванием по груди способны вернуть ее. Через несколько минут она исторгла струю воды, закашлялась и жадно вобрала воздух, словно это ее первый в жизни вдох. Глаза открылись, невидяще уставившись прямо на солнце, а руки первым делом схватились за опутавшую ее торбу.

– Это, – Ондатра дернул за ремень. – Брось!

Она плотно сжала губы и отрицательно замотала головой. Глупая женщина! Что ценного может быть в этой торбе? Стоит только оставить ее, и снова непременно уйдет на дно.

– Хорошшшо, – процедил Ондатра и, удостоверившись, что никто не пострадал, увлек девушку за собой. Та вцепилась в его портупею до побелевших пальцев, отчего он мысленно обозвал ее миногой.

Он выволок ее на берег и оглядел еще раз. Длинные черные волосы, угольного цвета глаза, уставившиеся куда-то вперед и сквозь Ондатру, на лице следы какой-то краски, смытой волной. От нее пахло, как и от прочих, однако к этому примешивался какой-то непривычный, но приятный аромат. Он наклонился к ней, втянув воздух, и перед его мысленным взором распустились пурпурные анемоны на коралловом рифе Нерсо.

Девушка, ощутив, как его лицо заслонило ей солнце, тихо сказала:

– Спасибо, что помог мне. Я думала, что умру.

Он ничего не ответил, продолжая думать о незнакомом запахе, вызвавшем столько эмоций. «Может, мне просто кажется?» –  подумал Ондатра. В племени часто говорили, что тоска по дому может вызвать сильные виде́ния. До этого момента он считал это байками.

– Ты, должно быть, сильный, раз смог вытащить и меня, и леакон.

Ее рука скользнула вдоль плеча, по более гладкой, чем у человека, коже, и молодой охотник отпрянул от неожиданности.

– Извини. Кажется, у тебя и правда сильные руки.

Ондатра ощерился безмолвным оскалом. Прикасаться без спроса – ужасное оскорбление. Она пытается бросить ему вызов? Однако девушка не чуяла исходящей от него угрозы и была похожа на беспечно колыхающийся анемон. Некоторые из них ядовиты, очень ядовиты… Молодой воин попятился назад, не зная, как поступить.

– Как тебя зовут? – продолжала спрашивать она. – Я Итиар! Меня зовут Итиар!

Он еще сильней попятился и вдруг со всей скорости припустил обратно в семейную нору, унося за собой звуки чужестранного имени. Ондатра впервые сбежал с поля боя.

***

Глаза по привычке открылись, словно после визгливого рога, зовущего к побудке. Кеан тут же свесил ноги с кровати, повинуясь магии инстинкта, на секунду забыв, что давно живет в отдельной келье.

Помимо койки, больше похожей на скамью, письменного стола и умывального таза в крошечной комнате был тусклый медный диск на стене, заменяющий зеркало, маленькое окошко, напоминающее бойницу, и старый сундук под кроватью. С улицы просачивался предрассветный сумрак и запахи свежего хлеба из трапезной. Умывшись, Кеан отточенными движениями облачился к завтраку. Он надел красную тканевую маску, скрывающую половину лица, и «голову со́кола» – войлочный шлем с металлическим наносником и открытым кольчужным оплечьем, спрятанным под складками спадающей ткани.