Искалеченная - страница 8

не слышала серьезных споров между женщинами в доме моего дедушки. Они живут в традиционной полигамии без конфликтов.

К полудню все вещи складывают в корзину, поверх аккуратно кладут скатерть, переворачивают ножками вверх стол, кладут рядом скамейку и уходят, чтобы вернуться на следующий день. Мои бабушки идут торговать только тогда, когда появляется избыток специй. Их не выращивают, чтобы продавать. Все выращенное прежде всего предназначено для питания семьи, цель одна – наесться досыта. Просо и рис всегда остаются на чердаке. Случается, у нас совсем ничего не остается для продажи, но едим мы всегда вдоволь. Если мешки с рисом и просом пусты, солидарность женщин нашего квартала, к какой бы касте они ни принадлежали – мандингов, волоф или кузнецов – и какую бы веру ни исповедовали – мусульманскую, христианскую или анимистическую, – всегда проявляется. В этом наша сила, сила наших семей, традиционно сплоченных, даже в иммиграции. И в таких семьях ребенок – король. Нужно иметь много детей, чтобы обеспечить старость родителей и бабушек с дедушками. У нас, если не брать во внимание чиновников, нет социальной помощи, пенсий, пособий. Это мир, где каждый выкручивается как может, где все перерабатывается, где выживают за счет мелкой торговли.

В один из весенних дней, возвратясь с рынка к одиннадцати часам дня, бабушка Фулей набирает ведро воды в задней комнате, чтобы обмыться и пойти в мечеть к пятничной молитве, и внезапно надает без чувств передо мной. Никого, кроме меня, рядом нет. Я кричу, бросаясь за помощью, со слезами:

– Дедушка! Бабушка упала! Быстрее! Дедушка – очень большой, особенно для меня, семилетней. Его рост, похоже, достигал почти двух метров, а физическая сила впечатляла.

Он поднимает бабушку одним движением и несет до кровати.

– Перестань плакать, дай мне одеяло, чтобы укрыть ее, и позови тетушек.

Все женщины сбежались, и я возвращаюсь, чтобы сесть рядом с бабушкой. Она в сознании, говорит, молится за меня:

– Будь всегда мужественной. Пусть милосердный Господь поможет тебе, пусть он благословит тебя…

Речь сначала отчетливая, потом молитва превращается в бормотание и голос совсем слабеет. Взрослые думают сначала, что это простое недомогание, дедушка пытается успокоить ее, ободрить детей. Две мои кузины сели у изголовья кровати, и бабушка еле слышно молится теперь за нас троих, детей, которых она воспитывает.

– Будьте всегда послушными и уважительными, какие вы со мной. Я молюсь, чтобы вы всегда были дружными. Сохраняйте семью…

Голос совсем слабеет, она теряет сознание. Женщины кладут ей на лоб холодный компресс, массируют ноги. Вся семья теперь рядом, чтобы заботиться о ней, приготовить мази, все то, что могло бы ей помочь. Но в чем? Почему она упала так внезапно в пятьдесят пять лет? Я никогда не узнаю этого.

Была пятница. Никто не думал везти ее в больницу. Медицинская помощь тогда, да и в наши дни в Сенегале была и есть труднодоступной и очень дорогой. Дедушка, однако, послал за главным врачом Тьеса (родственником семьи), но не сказал о серьезности состояния бабушки, и врач, наш дядя, пришел только к вечеру.

Он показался мне очень недовольным, когда вежливо обращался к дедушке:

– На этот раз я отвезу ее в больницу, не послушаюсь тебя!

Дедушка никогда не ходит в больницу, когда с ним что-нибудь случается, вероятно, из-за своих корней – он пеул и сонинке – или из-за неверия в возможности других людей. И поэтому мне кажется, что у бабушки уже были приступы раньше.

Я хотела бы сопровождать ее в больницу и ухаживать за ней, но детям это не положено. Только другие жены дедушки могли заботиться о ней там. Когда кто-либо попадает в больницу, член семьи обязан быть с ним, чтобы помогать персоналу.

Без бабушки я чувствую себя потерянной. Я не засну этой ночью.

Вечером в субботу, около восьми часов, две другие бабушки, выходя из такси, закричали: «Фулей умерла!»

Я сижу на крыльце возле комнаты бабушки, и этот крик запомнился мне навсегда. Я впервые в жизни оказалась перед лицом смерти. Бабушка Фулей – моя опора. Я не очень хорошо знаю родную мать: она очень рано передала меня бабушке на воспитание.