Искатель, 1972 № 05 - страница 44
Подобные ему люди встретятся еще и спустя десятки тысяч лет. Но все равно само развитие человечества неизбежно приведет его к отказу от пожирания трупов.
Но это в будущем. А пока доброта и преданность Чичкалана, бескорыстная его любовь к нам, сынам Солнца, противоречиво сочетались в нем с пристрастием к животной пище.
Во всяком случае, если бы не он и если бы не все те хорошие люди новых островов, которых несчастье не озлобило, а, наоборот, сделало чуткими к чужим бедам, мы не добрались бы до Материка Восходящего Солнца.
Да, его следовало называть так, хотя мы сами приплыли к нему со стороны Восхода Солнца, поскольку обогнули земной шар.
Нас неотступно вел сигнал электромагнитной связи, который слала нам Мона Тихая, ожидая нас.
Этот сигнал позволял нам выбирать направление в открытом море, среди множества попадавшихся нам на пути островов, где мы не позволяли себе задерживаться подолгу.
Сигнал Любви и Заботы привел нас к устью огромной реки, впадавшей в море.
Здесь, конечно, тоже был «потоп» во время глобального катаклизма. Но последствия его сравнительно были невелики. Люди остались жить там, где жили.
В устье реки нас встретили местные жители, которые уже знали, что мы должны появиться, приписывая это всеведению гостящей у них богини Шивы. Так они называли мою мать Мону Тихую.
Нам оказывали варварски-пышные почести и помогли добраться до страны великолепных Храмов.
На последнем участке пути мы распрощались с нашими сдвоенными лодками и поехали на спинах послушных людям исполинов, передвигающихся на четырех ногах и обладающих пятой конечностью, расположенной на месте носа и заменяющей руку. Естественно, что способность к труду с помощью этой «руки» сделала этих животных весьма разумными. Правда, люди использовали эту разумность лишь для подчинения их своей воле и выполнения могучими животными наиболее тяжелых работ.
Подъезжая на спине такого гиганта к великолепному храму, где жила моя мать, я очень волновался. Ведь, по существу, Мона Тихая допускала ту же ошибку, какую сделал я, ее сын, руководитель Миссии Разума, позволивший себе солгать людям, будто я бог Кетсалькоатль.
Но опасения мои были напрасными. Мона Тихая была мудра.
Она не воспользовалась властью богини, чтобы навязать что-нибудь людям. Она лишь познакомила их с основами учения нашего мудреца Оги о власти над собственным телом.
Мы с Эрой ехали на первом слоне — так зовут люди этих почти разумных исполинов, Чичкалан с Лианой — на втором.
Толпы людей в ярких нарядах, говорящих о высокой ступени их культуры, спешили на встречу богини Шивы с ее сыном.
Излучина реки, вдоль которой шла дорога, открыла нам вид на поистине великолепный храм, с которым не могли сравниться даже пирамиды Толлы. Если там внушительность создавалась прежде всего размером уходящих вверх уступов, то здесь мы увидели спускающуюся чуть ли не с неба ослепительно белую лестницу, обрамленную с обеих сторон легкими, изящными строениями. Они завершались вверху колоннадой, накрытой как бы множеством крыш с загнутыми вверх краями.
Мы с Эрой, задыхаясь от радости и бега, спешили вверх по ступенькам. Помню, споткнувшись, мы чуть не упали вместе, услышав испуганный ропот жрецов, но удержались на ногах.
Как невозможно представить себе это на Маре: пурпур и золото, белизна и солнечный свет!..
И как удивительно естественно выглядела в окружении всей этой феерии Мона Тихая, одетая в марианский скафандр с дополнительными манипуляторами помимо рук. Она стояла в проеме двери с остроконечным сводом на фоне дымчатого белого камня и действительно выглядела сказочной богиней. За ее удивительную способность к любому ручному ремеслу, начиная с ваяния, кончая шитьем или стиркой, чему она охотно обучала всех женщин, а также благодаря дополнительным манипуляторам ее скафандра ее прозвали «многорукой богиней» и даже пытались в таком виде изваять ее.
Нас с Эрой, упавших к ее ногам, она подняла своими сильными и нежными материнскими руками и прижала к себе. А потом заплакала, как может плакать лишь старая женщина Земли.
— Кара Яр, — прошептала она. — Нот Кри… Кир Яркий…