Искатель, 1981 № 03 - страница 5
Сзади послышались тяжелые, стонущие скрипы. Сибирцев обернулся и увидел Елену Алексеевну.
— Что вы, Михаил Александрович? — тревожно спросила она. — Разве вам можно столько-то ходить? В постель, в постель, и никаких возражений… Или на солнышко. Оно, милое, всех лечит.
— Елена Алексеевна, — виновато заговорил Сибирцев, стараясь прикрыть лицо ладонью, — не найдется ли у вас водички погорячей?
Он уже забыл о том, что мечтал о ледяной, родниковой.
— Случилось что? — забеспокоилась хозяйка.
— Да вот… — замялся Сибирцев. — Дело есть маленькое. Уж вы извините.
— Есть, есть, отчего же. Сейчас принесу. Идите, прилягте. Сибирцев вернулся к себе, достал из-под кровати вещмешок, развязал его и добыл небольшой полотняный сверток: в чистой портянке он хранил опасную бритву с костяной ручкой и ставший каменным маленький серый обмылок. Открыл бритву, попробовал на ногте и стал править ее на широком своем ремне.
За этим занятием и застала его Елена Алексеевна. Она вплыла в дверь, держа в руке чайник, и, увидев, чем занимается Сибирцев, вздохнула и улыбнулась.
— Ну вот и слава богу. Значит, на поправку пошло. Раз мужчина взялся красоту наводить, считай, все у него в порядке… Ох, да что ж это я? Вам же прибор нужен. Сию минуту…
Закончив довольно мучительный процесс бритья, Сибирцев провел ладонью по щекам: другой разговор. А то и впрямь бандит с большой дороги.
Плохо дело, Сибирцев, коли ты за собой следить перестал. Совсем, брат, плохи твои дела. Раскис, успокоился…
Появилась Елена Алексеевна с полной тарелкой густого щавелевого супа, приправленного тушенкой. И пока он с трудом глотал кислую, порядком надоевшую травяную кашу, Елена Алексеевна, испуганно округлив глаза, все порывалась открыть ему свою очередную и, разумеется, страшную тайну. Она и дверь в комнату прикрыла, и заглянула через перила в сад, нет ли кого. Наконец, когда Сибирцев отставил тарелку, придвинулась к нему на стуле и зашептала:
— Михаил Александрович, только, ради бога, тише… Там, на кухне, сидит человек. Из Совета, сказал. Вас хочет видеть. Но я ответила, что вы обедаете, а потом будете отдыхать… Я должна вам еще сказать… — Она придвинулась почти вплотную. — Сегодня в церкви батюшка наш, отец Павел, возгласил с амвона, будто грядет сюда сила великая, и быть повсеместно пожарам, и гореть в их огне антихристу. Мужику от этой силы будет избавление, а большевикам и комиссарам — геенна огненная. А?
— Так и заявил? — усмехнулся Сибирцев.
— Господи, вы смеетесь!
— А что она за сила, не изрекал ваш батюшка? Антонов там или еще кто?
— Ой, не могу сказать, Михаил Александрович, но… я очень боюсь за Машу. Ведь если они…
— Кто они, Елена Алексеевна?
— Ну как же, эти, которых сила великая. И грядет сюда…
— Грядет она или нет, еще неизвестно. А вот лежать тут у вас без дела мне действительно ни к чему. Это верно. Так что там за человек из Совета? Сидит он еще или ушел?
— Сидит. И мрачный весь такой, строгий.
— Пригласите его, пожалуйста, сюда.
Гость оказался человеком рослым и худым, под стать Сибирцеву. Круглыми очками в железной оправе, усами и бородкой клинышком он напоминал одного из наркомов. Характерное такое лицо. Были на нем залатанная тужурка, расстегнутая косоворотка и простые брюки с обмотками и грубыми солдатскими ботинками. В широкой ладони он мял кожаную фуражку. Снял, видно, проходя через комнаты и уважая хозяев.
Сибирцев слегка привстал и жестом указал вошедшему на стул. Гость кивнул, основательно уселся, расставив колени и положил фуражку на край стола. Елена Алексеевна быстро взглянула на Сибирцева и, приняв неприступный вид, величественно удалилась. Сибирцев едва сдержал улыбку. Гость, проследив за его взглядом, обернулся, проводил глазами хозяйку и с веселой укоризной покачал головой. И сразу что-то в нем проявилось простецкое, мужицкое такое, симпатичное. Но когда он поднял глаза, Сибирцев увидел, что они внимательны и холодны.
— Ну-с, слушаю вас, извините, не знаю вашего имени-отчества, — учтиво сказал Сибирцев.
— Офицер? — строго спросил гость.
— Бывший.
— Документик какой имеется?
— Имеется. Однако с кем имею честь?