Искатель, 1988 № 02 - страница 12

— Томилин, — назвал, вставая, Таганцев. — Мужчина ловкий, при задержании пытался бежать.

Через полчаса напротив Бутырцева сидел человек с почти неуловимым взглядом и светлыми пятнами не то от солнечных ожогов, не то от обморожений на коже лица.

— Значит, Томилин Борис Игнатьевич, так? — утвердительно спросил подполковник.

— Так, — согласился Томилин. — Я считаю, что фамилия тоже значение имеет, гражданин начальник. Ведь сколько томиться в жизни пришлось, кошмар вспомнить! И вот опять, чистое недоразумение, а чувствую, будут большие неприятности мне — и вам лишние хлопоты.

— Нам — лишние хлопоты, вам — казённый дом, дальняя дорога и пиковый интерес, — легко поддержал разговор Бутырцев. — А что это у вас за псевдоним, Архитектор?

— За точный расчёт и капитальные соображения люди наградили, — не без самодовольства сообщил Томилин. — Планы строю, так сказать, на прочной основе… Не то как щас дома ставят: его приняли досрочно с оценкой «отлично», а он через месяц на бок хилится! Сплошной обман Госплана.

— За качество болеете душой? Это хорошо. А судимостей у вас многовато. Не находите?

— Действительно, есть грех. Как пишут в газетах — верность избранной профессии, — Томилин сокрушённо развёл руками. — Но хотел, чтобы всё было в прошлом, уверяю. Прибыл с намерением переквалифицироваться, да попутала нечистая сила!

— Ну, предварительное знакомство состоялось, так вы теперь попонятней излагайте. Где взяли шкурки, часть из которых была передана вами для продажи Зинаиде Гоголевой?

— Украл, гражданин начальник. Бродил по городу с целью трудоустройства, за-ради любопытства зашёл в Пассаж, и у солидного человека аккуратно отвернул свёрточек… Я же говорю — нечистая попутала.

— Солидный был свёрточек, с тридцатью двумя шкурками, — уточнил Бутырцев. — Может быть, сразу начнём деловой разговор, Томилин?

— А может, сразу и кончим? — впервые прямо посмотрел тот на подполковника. — Ну пораскиньте сами: инцидентик плёвый, невольная, можно сказать, кража, вызванная ротозейством неизвестного лица… Моё чистосердечное признание подписываю с ходу, и дело в суде проскакивает, как намыленное. Получается роскошный довесок к вашему авторитету!

— Получается, что кличка у вас не очень правильная, Томилин: версию вы строите ловко, да фундамент хиловат… А как провели ночь с одиннадцатого на двенадцатое августа, не вспомните?

— Очень даже помню: кошмарно! Первую половину страдал от перегрузки, а к утру маялся дрожанием всего организма с похмелья… Зинка с ночной пришла и как раз застала меня в разобранных чувствах. Она подтвердит.

— Уже подтвердила. Так, — Бутырцев выключил магнитофон, нажал кнопку, и у дверей возник конвоир. — Вы сейчас чересчур перебираете с юмором, Томилин, расстанемся до следующей и скорой встречи. И мой вам совет: постарайтесь быть к ней готовы!

Оставшись один, Бутырцев некоторое время сидел, откинувшись на спинку кресла и закрыв глаза. Затем поднял трубку, когда ответили — попросил:

— Сагарадзе? Мне нужны показания сотрудников отделения Союз пушнины, имеющих доступ в складские помещения. Да-да, Завьялова, Самохина, Русановой… Именно сейчас. Жду.

Служащие гостиницы «Советская» никогда не могли пожаловаться на отсутствие постояльцев, а в дни, предшествующие аукциону, тем более.

— Постойте-ка, минуточку, куда вы? — Швейцар на входе догнал быстро прошедшего человека, загородил дорогу. — Попрошу карточку. Вы у нас проживаете?

— Обязательно. Вот — убедитесь.

У лифта была толпа. Мальцев подошёл к киоску «Союзпечать». Сзади кто-то сказал:

— Ну как, не скучаем после столицы? Добрый вечер, — Воронцов приветливо улыбался. — Днём я не представился и мог показаться бестактным, зато хотел спасти вас от пройдохи Мартенса. Воронцов, Сергей Александрович.

— Мальцев, Виктор Сергеевич. Я всё понял и не в претензии. Вы и здесь не оставляете гостей без внимания?

— Только некоторых, — рассмеялся Воронцов. — Как раз собрались компанией, а мужского контингента недобор. Не присоединитесь?

— У меня рабочий режим, — покачал головой Мальцев. Но через плечо Воронцова увидел двух мужчин и Елену Андреевну рядом с тремя рослыми девицами. И добавил раздумчиво: — Хотя чем чёрт не шутит, когда бог спит… Надо же день прибытия отметить!