Искатель, 1997 № 10 - страница 26
— Мамуля! — Игорь повернул лицо к матери и говорил капризно, как в детстве, когда канючил мороженое. Мать опасалась за слабое горло сына, а тот обожал эскимо и никак не желал связывать воедино поганую ангину и восхитительную сладость льда. — Мамуля… и ты туда же!
Ангелина Михайловна погладила мягкие вьющиеся волосы любимца, нагнулась и поцеловала его в лоб.
— Дурачок! Как ты мог подумать такое. — Она помолчала, потом добавила страстно и уверенно: — Даже если это случилось, мы тебя не отдадим никому. Ты не бойся…
— Как думаешь, он ушел? — Испуг уже сошел с Игоря, к нему вернулась обычная наглость.
Ангелина Михайловна прислушалась.
— Наверное. — Она вздохнула. — Чем ты его так завел, сынок?
— А-а, — Игорь небрежно отмахнулся. — Отойдет…
В это время с треском открылась дверь. По силе, с которой ее пнул Немцев, можно было судить о степени злости, бушевавшей в нем.
Мать и сын замерли как любовники, застигнутые на горячем. Оказалось Немцев никуда не уехал, а побывал в спальне сына и сделал там обыск. Он потрясал небольшой черной кожаной сумочкой на молнии, которую держал в руке.
— Что это?! — Немцев двинулся к сыну с устрашающим видом, и тот сразу съежился, согнулся.
В сумочке, которую держал отец, Игорь хранил деньги и наркоту. Если он ее обнаружил, то даст в морду — сомнений не было. Если даст — будет плохо: в двадцать три года будущий губернатор лихо махал кулаками и точными ударами по чужим челюстям выколотил себе звание мастера спорта.
Ангелина Михайловна по виду мужа поняла, что произойдет нечто страшное. Она вскочила с места, раскинула руки распятием. Закричала в голос:
— Леня, не надо! Не бей его!
Немцев задержал руку на замахе.
— Ты знаешь, что твой сын наркоман? Не знаешь или делаешь вид?
— Не убивать же его…
Ангелина Михайловна давно догадывалась, что с сыном неладно, но продолжала верить, что все образуется само собой.
— Убивать я его не буду. — Немцев со злостью швырнул сумочку на пол и стал топтать ее ногой. — Это сделают без меня. Твоего сына будут судить и приговорят к расстрелу.
— Леонид! — Ангелина Михайловна зарыдала. — Не отдавай им Игоря.
— Заткнись, дура! — В репертуар Немцева такое обращение к жене за тридцать лет совместной жизни попало впервые. — Ты хоть понимаешь, что через год губернаторские выборы? Или ты намерилась жрать селедку?
Ангелина Михайловна селедку не терпела с детства. Она прекрасно понимала, что если мужа даже и не выберут на второй срок, у них хватит средств прожить остальную жизнь без селедки, с красной икрой и севрюгой в меню. Но само обращение к такому аргументу как селедка, говорило о серьезности положения.
— Леня! — Ангелина Михайловна теперь была готова ухватиться за любую возможность. — Сделай так — пусть его заберут в армию. Пусть…
— Кому там нужны убийцы и наркоманы? Только под суд!
Едва по каналам связи ГАИ в отдел службы безопасности пришло сообщение о возможности закладки мины в машину, принадлежавшую губернатору, на место происшествия выехала группа пиротехников. Там их ждали сотрудники дорожно-патрульной службы, обнаружившие машину, которая числилась в угоне.
Капитан Гурьев, старший в спецгруппе разминирования пожал руки милиционерам.
— Что тут у вас?
— Да вот… — Костюрин вдруг утратил запал и посмотрел на Ермолаева.
— Машина в розыске, товарищ капитан, — стал объяснять сержант. — Мы ее обнаружили. Однако возникло подозрение, что возможно она заминирована.
— Почему?
Капитан Гурьев был скептиком и знал, насколько велики глаза у страха.
— Две причины. — Ермолаев смотрел открыто и уверенно. — Тачка из губернаторского гаража. Ее угнали. Из-под приборной панели свисают провода…
Гурьев подошел к джипу, заглянул внутрь.
— Это провода зажигания.
— Так точно, потому и странно. Ключ в замке. Можете убедиться.
— М-да, логично. — Глаза Гурьева стали задумчиво-сосредоточенными. Он повернулся к песику, которого пиротехники привезли с собой. — Ну что, Бурбулис, поработаем?
Пес завилял хвостом, выражая готовность заняться делом.
Ермолаев с удивлением смотрел на собаку с таким странным именем.
Гурьев, встретившись взглядом с сержантом, улыбнулся.