Искатель, 2014 № 01 - страница 21

И самым неприятным для братков было то, что Дудкин не только запретил ее бить, а и вообще не велел к ней прикасаться. Никакого физического контакта во всех смыслах.

Но Надежда уже в первый вечер сама нашла подход к вихрастому блондину. А весь следующий день они играли в шашки и общались, беседуя на самые секретные темы.

Это Надя придумала. Она сказала Володе, что они встретились не по своей воле и скоро разбегутся навсегда. Это как случайное знакомство в дальнем поезде СВ. Попутчиков всегда тянет на откровенные разговоры. Они понимают, что никто никому ничем не обязан. Люди спешат излить душу, как на исповеди. Они как временные друзья, не навсегда, а лишь до пункта назначения.

Вот Надежда и пыталась откровенным разговором превратить охранника Пронина в такого верного друга.

— Скажи, Володя, а ты любил когда-нибудь?

— Нет. Ни разу. Я считаю, что если любовь, то это раз и навсегда. А так у меня не было.

— А как у тебя было? Расскажи, Володя.

— Я тогда очень стеснялся и поэтому плохо помню. Все произошло само собой. Катя была немного старше меня, и она сама начала обниматься. А потом все было как-то суетливо, суматошно и несерьезно.

— И много раз ты был с ней близок?

— В каком смысле?

— В прямом.

— Нет, Надежда, до этого у нас не дошло. Просто мы целовались и руками делали всякое такое. Сейчас мне кажется, что Катя и хотела, чтоб дальше, но я опасался ее обидеть. Вдруг у нее в первый раз.

— Ты прав, Володя. Это очень страшно для нас, девушек. Ты знаешь, что для девушки значит первый поцелуй? Сначала чувствуешь ужас, а потом дикий взрыв эмоций, и ты летишь куда-то в космос. Приятно, но голова ничего не соображает.

— А ты откуда знаешь?

— Со мной такое было. Один парень меня поцеловал пять лет назад, а я до сих пор вся дрожу. Ты, Вова, коварный соблазнитель. Мне жаль твою Катю. Ты наговорил ей с три короба, зацеловал, а она теперь только о тебе и думает.

— Да я ее не соблазнял. Она сама ко мне клеилась. Она села ко мне на колени и стала приближать губы. Прямо как удав на кролика.

— Сам ты удав. Девушек соблазняют, Володя, не только словами, а всем своим обликом. Ты даже не знаешь, какой ты привлекательный. Ты очень красивый, Володя. Ты умный, гордый, мужественный. Ты настоящий сексуальный символ.

Эту галиматью Надежда несла очень искренне.

Молоденький охранник Вова Пронин интересовал ее только как средство предстоящего побега. Но в ней, очевидно, были актерские задатки, она вошла в роль. Надежда говорила проникновенно, ярко и от души.

Полковник Потемкин не ходил по своему кабинету и даже не бегал. Он быстро двигался, подпрыгивая на каждом шагу. Так скачут дети, получив долгожданный подарок.

За совещательным столом сидела бригада Муромцева, а эксперт Хилькевич докладывал результаты. Вообще-то, Вадим был не только криминалистом, а и специалистом на все руки. Это технарь общего профиля.

И вот сейчас он говорил о том, как маленький жучок, приклеенный Кузькиным, посылает сигнал в космос, который отражается от спутника и с точными координатами объекта попадает на нужный компьютер на вилле «Икар».

— В лесу объект стоял двадцать три минуты. Потом он выехал на шоссе и направился к Пироговскому водохранилищу. В деревне он остановился и стоял три минуты. Потом двинулся в сторону элитного коттеджного поселка. По внутренней улице он двигался на предельно малой скорости и свернул на участок, выходящий к кромке воды. Затем он въехал в гараж, находящийся под домом.

— Ты, Вадим Иванович, установил, чей это особняк?

— Этим Муромцев занимался, товарищ полковник.

— Отлично! Садись, капитан. Теперь докладывай ты, Павел. Установил, чьи это хоромы?

— Установил.

— Ну и что? Почему резину тянешь, Муромцев?

— Потому и тяну, что намечаются трудности. Это логово самого Наума Злотника. Того, который миллиардер, который глава фирмы «Фокс» и так далее. Я, конечно, понимаю, товарищ полковник, что ОМОН к нему не пошлешь. Но очень большая вероятность, что Надежда в его подвалах.

Потемкин перестал скакать по кабинету, подошел к своему креслу, плюхнулся в него и обхватил руками голову, изображая глубокую задумчивость.