Искатель, 2014 № 07 - страница 16

— А что за обувь на ней могла быть?

— Босоножки белые. С тонкими такими ремешками.

— Не сланцы?

— Она в итальянских босоножках всегда на пляж ходила. Любила понты всякие.

— Брала она с собой обычно часы или телефон на пляж? Может еще что-нибудь? Сумку, там?

— Телефон брала, но она его почти всегда выключала, когда на пляж шла. Включала только, когда назад возвращалась. Часы не брала. Ключи еще от калитки и от дома брала. У нее на связке все домашние ключи висели. А, на ней еще очки солнечные могли быть.

— Серьги она постоянно носила? У нее уши проколоты, но сережек на ней не было, когда мы ее нашли.

— Она, когда шла купаться, сережки всегда снимала. Дома, скорее всего, лежат. Надо посмотреть. Она как-то купалась, давно уже, и сережку одну потеряла. Золотую. После этого стала их снимать, если на пляж собиралась идти.

— Кошелек брала?

— Зачем? Что у нас на пляже можно покупать? У нас не курорт. Я ее кошелек на следующий день на веранде на столе нашел.

— Когда? Время.

— Утром. — Квасов немного помолчал. — А, нет! Получается тогда, не на следующий день, а в среду, первого числа. Во вторник мне не до этого было.

— Твоя жена его всегда на веранде оставляла, если шла на пляж?

— Не знаю, где она его оставляла. Но в ту среду я его на веранде нашел.

— Деньги в кошельке были?

— Были. На глаз девять тысяч с копейками. Точно не скажу. Я все не пересчитывал.

О деньгах Квасов говорил, как и обо всем остальном, с полнейшим равнодушием. Может причина крылась в его тяжелом самочувствии? Но выглядело все очень естественно. Посохин не ощущал никакого наигрыша.

— Она в сумку или в пакет все складывала, когда на пляж шла? Телефон, ключи…

— Нет. В халате карманы были. Два больших по бокам.

— У нее какой телефон был? Марка.

— «Нокиа».

— Модель?

— Не знаю. Говорила, что он почти тысячу баксов стоит. Большой такой, в алюминиевом корпусе.

— Ладно, Николай. Не буду скрывать, следователь склонен считать гибель твоей жены несчастным случаем. Повезло тебе, что этим делом Александр Петрович занимается. Человек он гуманный. Будешь сегодня спать в собственной постели.

— Спасибо, — безучастно поблагодарил Квасов.

— Не мне спасибо. Я пока еще над этим делом размышляю. Да и Карельский, между прочим, в твою невиновность до конца не уверовал. Человек он, конечно, добрый, но не лох. Хватка у него бульдожья.

— Дочка моя не приехала? — Николай второй раз за время допроса поднял глаза на майора. — Вы ей позвонили насчет матери? У меня в телефоне номер ее забит был. — Квасов стал ощупывать карманы. — Башка совсем никакая… Не помню…

— Успокойся. О смерти матери мы ей сообщили. Пока не приехала. Но, наверное, уже скоро будет. Телефон свой и ключи возьмешь на выходе у дежурного. Кстати, у жены в понедельник ты на ладонях не заметил никаких порезов?

— Нет. А что?

— И ладони у нее не были перебинтованы или пластырем заклеены?

— Нет, ничего такого не было. Я запомнил бы.

— Все, дуй домой, господин Квасов. Если надо будет, следователь тебя вызовет. Напоследок еще один вопрос. Можно?

— Ну?

— Твоя жена завещания не оставляла?

— …Не знаю. Зачем ей? Она не болела, так уж, чтобы совсем. Не, не думаю. Зачем ей?

— А ты позвони в нотариальную контору. Возьми трубку. — Посохин подвинул телефонный аппарат на край стола. — Номер я сам наберу.

— А что говорить?

Квасов поднял трубку и теперь держал ее так, словно хотел ударить ею майора по голове.

Посохин по памяти набрал пять цифр. Нажимая кнопки, он то и дело поглядывал на Николая. Доверия к нему майор не испытывал.

— Представься и скажи, что звонишь им в связи со смертью жены. Ну, чего сидишь?

Квасов приложил трубку к уху.

— Алло, это Квасов Николай вас беспокоит. У меня жена на днях тут утонула, и в полиции мне сказали, что она могла написать завещание. Не посмотрите? Кто сказал? Посохин… Да, Павел Петрович. Я у него сейчас на допросе по случаю гибели жены.

Выслушав ответ, Квасов с растерянным видом протянул трубку майору.

— Есть завещание. Я и не знал.

— Самое время, Николай, выпить нам с тобой чайку с лимончиком. Присаживайся.

Майор взял у Квасова трубку.

— Алло, Юлий Маркович? Это Посохин. Спасибо за помощь!