Искатель, 2018 № 11 - страница 8
— Ты этому очень рад, — буркнул Розенфельд.
В прихожей хлопнула дверь, в комнату вбежала Мэгги и, кивнув Розенфельду, бросилась мужу на шею, будто он вернулся из долгой и опасной командировки. Поцелуй показался Розенфельду слишком страстным, слишком изобретательным и слишком нарочитым — на публику. Публикой здесь был только он, и, значит, Мэгги в который раз продемонстрировала именно ему, как прекрасно быть замужней женщиной, точнее — как здорово иметь такую жену, как она, и ведь сто раз предлагала приятелю мужа, замечательному человеку и ученому, познакомиться с одинокими, но умными и даже в какой-то мере красивыми женщинами вовсе еще не бальзаковского возраста!
Розенфельд демонстративно вздохнул и принялся разглядывать статуэтку Магеллана на полке, где, кроме великого мореплавателя, стояли и смотрели в голубую даль невидимого из комнаты океана Христофор Колумб, Васко да Гама и неизвестно по какой причине затесавшийся в компанию первооткрывателей испанский поэт Федерико Гарсиа Лорка. Мэгги стала покупать статуэтки недавно — в супермаркете, заодно с хлебом, молоком, фруктами и овощами.
В очередной раз поняв, что изображение страстной любви не производит на Розенфельда впечатления (на мужа, кстати, тоже), Мэгги вернулась в реальность из романтического мира иллюзий.
— Будете ужинать? — будничным голосом спросила она. — Или сразу в кабинет, и — кофе?
— Ужинать! — потребовал старший инспектор голосом, каким обычно звал сержанта Уоткинса. — Чем нас сегодня угостишь, дорогая?
— Жареная утка в филадельфийском соусе, картофель фри для Марка и спагетти для тебя, дорогой.
— Видишь, — обратился Сильверберг к другу, — как хорошо Мэгги знает наши с тобой вкусы!
Ели на кухне, и Мэгги с увлечением рассказывала, как ей приглянулся Магеллан, которого она называла Амундсеном, хотя похожими у двух путешественников были только сапоги, почему-то скроенные по образцу военной формы южан времен Гражданской войны.
Мэгги прекрасно готовила, и Сильверберг называл ее самой замечательной женой на свете, чему Розенфельд был вынужден верить, поскольку, приходя в гости к другу, неизменно видел Мэгги в единственной роли — хозяйки и поварихи. Работала она в цветочном магазине на Гамильтон-роуд, о работе говорить не любила — ни о своей, ни о полицейской, беседам мужа с гостем не мешала, и единственным ее недостатком Розенфельд считал выходившее за пределы здравого смысла желание найти ему подругу жизни. Наверно, этим грешат все замужние женщины — неженатый мужчина для них предмет беспокойства, выпадающий из тщательно созданной картины мира.
Кофе Мэгги подала в гостиную и удалилась в спальню, где что-то переставляла, чем-то шелестела и о чем-то напевала под тихие звуки телевизора, изредка перебиваемые воплями, без которых не обходился ни один сериал.
Сильверберг не хотел напоминать Розенфельду о первом в его карьере поражении, но Розенфельд заговорил сам.
— Я попросил Шелдона помочь, и он согласился съездить со мной в госпиталь и поговорить с врачами, — сказал Розенфельд. — Разумеется, в пределах, допускаемых этикой. Полицейская инспекция — все же не расследование…
— Это ты мне объясняешь? — буркнул Сильверберг. — Но хоть что-то новое ты узнал?
— Нет, в том-то и проблема. Шелдон ничего нового не узнал о болезни Смиловича, а мне не позволили копаться в его ноутбуке. Все веши Смнловича лежат на складе и будут выданы родственникам, предъявившим права. А поскольку родственников у него нет, то через три месяца ноутбук продадут…
— Ты, — подхватил Сильверберг, — купишь его за бесценок и будешь копаться сколько угодно. Тебя такой вариант не устраивает?
— Слишком долго ждать. Если это было убийство…
— Ты веришь в сглаз? — удивился Сильверберг.
— Нет. Но мне не дает покоя письмо к Лайзе.
— Судя по тексту, — осторожно заметил Сильверберг, — можно говорить о самоубийстве. Тяжелая болезнь, хоспис, понимание, что жизнь кончается, желание избавить себя от мучений…
— У Смиловича не было доступа ни к каким препаратам, — объяснил Розенфельд, — тем более таким, какие невозможно обнаружить при аутопсии. Шелдон при мне задал главному врачу прямой вопрос и получил недвусмысленный ответ.