Искатели - страница 7
Ахилл и Конг продолжали сидеть неподвижно и явно не собирались бояться. Гангстеры метались внутри, потом бросились к выходу.
– Давай, давай, – попрощался Ахилл, – в другом месте свой коньяк колдыряйте!
– Пока, зверьки, – задержавшийся Джеррисон погрозил то ли кулаком, то ли зажатым в нем автоматом. – Еще встретимся!
– Встретимся, не сомневаюсь.
Официант-столбик стоял, недоуменно жужжа, потом выкатился на улицу и с нелепой, безнадежно медленной скоростью покатился за убегающими.
– Забавные мутанты, – заметила Диана. Она доела мороженое и метко бросила палочку в опрокинутую урну.
– Я их видел, – сказал Ахилл. – Отсюда они, с Васильевского, колдыри местные. – Что-то они кислые какие-то сегодня, странные.
Профессор Кент шел по улицам Университетского городка. Вот так он решил добраться до банка, невероятным, эксцентрическим даже способом. Просто пешком. Мимо невысоких домов, стоящих посреди небольших скверов и зеленых дворов – сейчас их называли «патио».
Новые недавно появившиеся университетские здания были сложены будто бы из кирпича и даже с имитацией окон, стилизованы под старинные петербургские особняки. Копировали их с большим или меньшим успехом. На самом деле, конечно, – из современного прозрачного изнутри стройпластика. Вдалеке над крышами был виден вызывающий такое недовольство общественности новый собор, стеклянный прямоугольник – этот был будто стилизован под старинный небоскреб. Платон еще помнил, успел увидеть на этом месте ветхие василеостровские дома – былые коммуналки, трамвайные рельсы, а вот именно здесь – остатки какого-то завода, коробки со сводчатыми окнами, с трехсотлетней почти копотью на бурых кирпичах.
На улицах было пусто, будто этот мир еще не был переполнен, и Землю во всех концах не дразнили «муравейником». Так почему-то во все времена было в Петербурге – стоит отойти в сторону от главной магистрали, и ты оказываешься один.
На перекрестке, на параллельной улице, видимо, в качестве исключения мелькнули двое прохожих: один – высокий и толстый, другой – маленький и худой. Толстый, кажется, тащил что-то вроде чемодана.
Легкие тени от флаеров и тех, кто путешествовал по небу с гравитаторами, шевелились здесь, на пустом тротуаре. Многие свободно парили в воздухе, под ветром, уносившим их от залива. Платон заметил две темные точки, отделившиеся от какого-то флаера и падавшие вниз. Вторая точка обогнала первую – видимо, была тяжелее. Наблюдение, которое много лет назад могло бы заинтересовать какого-нибудь Ньютона. Профессор удивился мимолетному зрелищу и тут же забыл об этом – о чем-то задумался.
Он нес портфель из самой натуральной, кажется, свиной кожи, подаренный ему на первый настоящий юбилей – на тридцать лет. В расчете именно на этот вот торжественный день. С табличкой: «Кенту Платону Сократовичу. Будущему потомственному декану Археологического факультета СПбУ, а так же будущему великому первооткрывателю».
Пресловутое завещание лорда Чарльза Кента неизбежно должно было оказаться ерундой. И разгадка давней интриги, конечно, окажется будничной, может быть даже, ничтожной. По всем правилам этой вот будничной жизни.
Платону совсем не верилось, что в его жизни может что-то так измениться. Он не ощущал этого.
«Изменится течение жизни, – Слова эти сейчас, вблизи, почему-то казались странными. Только сейчас в голову пришло, что у слов, оказывается, когда-то были авторы. И одному показалось, что жизнь похожа на реку. – Повернуть течение жизни. Пустить по другому руслу».
Знаменитый лорд Чарльз когда-то, как многие иностранцы в то время, приехал поработать, по контракту, на несколько лет, в институт Этнографии, по-петербургски Кунсткамеру. Со временем был назначен ее ректором, а потом – деканом нового университетского факультета, Археологического. Так и задержался в России до самой своей кончины. После него на факультете служили множество предков Платона Сократовича: отец и дед, бабушки, тети и дяди, многие и возглавляли его. И для всех этот вот будущий, а теперь внезапно наступивший день был главным. С самого рождения Платон слышал так много предположений, догадок, столько всего разного, часто противоречивого про великий день.