Искатели приключений: откровения истории - страница 16

Верному слуге короля Карла V, сыну безжалостной графини-пиратки было суждено унаследовать пост своего друга и нести доблестно, с честью самое высокое звание в королевстве, дававшее ему преимущество перед принцами крови и похоронившее во тьме времен память о слепой ненависти отчаявшейся женщины. Оливье де Клиссон вошел в историю как коннетабль Франции…

Еврей был стар, его плечи согнулись под тяжким грузом лет. Тропинка же, которая, карабкаясь вверх по скалам, вела к крепостным стенам городка, была крутой и такой неровной, что старик вскоре совсем выбился из сил. Но у двух воинов, схвативших его, когда он миновал первый дозор, была железная хватка, они не давали ему ни минуты покоя. Мула, на котором он приехал из Бокэра, у него отняли, и только он пытался остановиться и перевести дух, железный кулак обрушивался ему меж лопаток, либо он получал увесистый пинок под зад, отчего к нему возвращалась необходимая резвость.

– А ну, пес! Вперед!.. Там наверху тебя заждались!

Наверху!.. На фоне синего неба четко вырисовывались крепостные сооружения замка Бо, вросшего в склоны белой скалы, возвышавшейся над деревней. Замок напоминал собой золотого орла, забравшегося под самый небесный свод, угрожающего и непобедимого, широко распростертыми крыльями укрывшего свой выводок. Крепостная стена вся ощетинилась башнями с подвесными галереями, оснащенными бойницами, под которыми растекались длинные черные полосы, блестевшие в лучах солнца. Они свидетельствовали о том, что эта непобедимая цитадель частенько держала осаду, не жалея для своей защиты ни смолы, ни кипящего масла. Надменно возвышающуюся главную башню замка венчал длинный пурпурный вымпел, украшенный серебряной звездой с шестнадцатью лучами. Чуть ниже развевался другой, черный вымпел, на котором был изображен большой золотой олень. Этот гордый стяг со звездой Волхва[6] принадлежал семейству Раймонда де Бо, владыке этого края и многих других. Другой вымпел принадлежал его грозному союзнику, сеньору Арно де Серволю. Его имя с дрожью произносил сам папа Иннокентий, укрывшийся в своем надежном дворце в Авиньоне.

Старый Моше бен Иегуда оступился, споткнувшись о камень, и упал, разбив в кровь колено. Он издал жалобный стон. Его великолепное платье черного бархата посерело от пыли и порвалось в клочья. Один из солдат схватил его за руку и грубо заставил подняться.

– Да ты, еврей, совсем не стоишь на ногах, ты еле-еле тащишься! А мне показалось, что ты очень спешил увидеть монсеньора Раймонда?

– Я действительно очень спешу, мессир, но я слишком стар и немощен, а дорога так трудна!..

Вместо ответа другой солдат ткнул ему в бок острием копья и с издевкой произнес:

– Хватит ныть! Клянусь Богом, этот старый филин пытается нас разжалобить. А ну-ка, шевели ногами, да поживей!

Боль заставила Моше рвануться вперед. На его счастье подъем закончился и вскоре тропинка уперлась в ворота, за которыми находился подъемный мост, сейчас опущенный.

– Мы нашли этого еврея на дороге, ведущей из Бокэра, – сказал один из охранников начальнику отряда лучников, дежуривших у ворот. – Сопротивления он не оказал. Говорит, что пришел к монсеньору Раймонду…

Офицер расхохотался и заглянул в лицо несчастному Моше, который казалось вот-вот упадет в обморок.

– Тебе что больше надоело: твое золото или шкура? Не бойся, монсеньор Раймонд сумеет тебя избавить и от того, и от другого. Ты, видно, потерял рассудок, если явился сюда…

– Мне надо увидеть сеньора, просто необходимо, – умоляюще произнес Моше, чуть не плача. – Для меня это важнее жизни.

Лучник пожал плечами.

– Ладно! Тебя проведут в замок. Но потом пеняй на себя, если вскоре окажешься вон там…

Большим пальцем он ткнул в направлении одной из башен, на вершине которой маячил зловещий силуэт виселицы…

– Да поможет мне Всемогущий, – отвечал еврей, – но мне все равно необходимо, чтобы он меня выслушал.

Страж швырнул Моше на голые плиты пола в огромной зале, к ногам человека, один вид которого внушал страх. Высокий, худой, даже костлявый, с жестоким выражением скуластого лица, которое казалось, было вырезано из старого дуба, с подстриженными в кружок черными как смоль волосами. Нос и глаза напоминали хищную птицу, меж тонких кроваво-красных губ, похожих на порез, блестели белые острые зубы. Он стоял у огромного камина, украшенного разноцветными гербами, и казался еще выше в своей длинной хламиде зеленого драпа в серебряную крапинку, бесконечные рукава которой, подбитые куницей, ниспадали до самого пола. На столе перед ним были расставлены шахматные фигуры из золота и хрусталя. Он окинул распростершегося у его ног еврея презрительным взглядом, так и не приказав подняться.