Искромсанные - страница 20

даже бы ссать не стал на твой труп!

Он чувствовал, что должен остановиться, но как только его начинало нести, остановиться он уже не мог.

- Дай угадаю, папка небось тебя всё детство пердолил в сракатан. Я думаю, на выпускном в школе тебя заловили футболисты и выебли в рот, устроив себе потом букаке-пати! Блин, неужели я всё угадал?

Лицо Родни на протяжении всего монолога оставалось пустым и безучастным. В конце он выдавил из себя улыбку и начал хлопать в ладоши.

- Фух, Джейсон! Это было круто. Я впечатлен. Не могу понять, ты что, отрастил себе яйца? Но скажу я тебе вот что, теперь мне придётся снять шкуру с твоих яиц.

- Как это? - спросил Джейсон, и его анус мгновенно сжался.

- А, не парься. Это не из-за твоей вспышки гнева. Я всё равно собирался это сделать. Но меня отвлекли эти двое.

- Чувак! Ну ты чё! Только не это! Пожалуйста! - затараторил Джейсон, когда Родни взял свой инструмент и вытер его тряпкой.

Он наклонился и стянул с Джейсона шорты. Несмотря на то, что до этого он навалил себе в штаны, сейчас он брыкался, сопротивлялся и кричал, это было похоже на то, как мать меняет ребёнку подгузник. Удар ногой даже не замедлил Родни. Он раздвинул ноги Джейсона своими, поднял пыточный механизм и прижал его жвала к одному из яичек Джейсона. Прикосновение стало болезненным, когда нижняя челюсть сжалась вокруг его левого яичка, металлические когти впились в рыхлую кожу мошонки.

Родни нажал кнопку, когда нижняя челюсть захлопнулась, а тонкое лезвие пробило само яичко. Джейсон закричал. Родни в течение нескольких минут крутил и тянул на себя его мошонку, пока её содержимое не вывалилось наружу. Яички оторвались от протоков, когда Родни с силой отдёрнул инструмент и посмотрел на кровавое месиво, зажатое в его жвалах.

- Знаешь. Мне всегда было интересно, как они выглядят изнутри. Довольно дурной интерес, как думаешь? Блин, чувак, они похожи на огромные желейные бобы.

Джейсон едва мог слышать, что он говорит, потому что нестерпимая боль пульсировала от паха до живота. Его вырвало себе на грудь, Родни повернул его голову, чтобы он не захлебнулся в собственной рвоте. Затем Родни снова взял “чистильщикa” и наклонился к нему.

- Ладно, соловей. Время второго раунда. Сдаётся мне, после него ты будешь голосить, как “Луни Тьюнс”[5].

Джейсон был слишком слаб, чтобы как-то реагировать, не говоря уже о каком-то сопротивлении, когда Родни засунул чистильщика внутрь его разорванной мошонки, защёлкнув нижнюю челюсть на оставшемся яичке. Инструмент был холодным и острым, когда он вонзился в его промежность, посылая огненную боль вверх и вниз по правой стороне его тела. Родни крутил “чистильщикa”, пока тот рвал его мягкие органы. Слезы текли по лицу Джейсона, когда второе яичко вывалилось из его тела.

- О-o-o-й! - вскрикнул Джейсон, продолжая всхлипывать. - З-а-а-а что-о-o? Зачем ты это сделал? - его голос звучал, как у маленького ребёнка, вытекающие сопли смешивались со слюной на его подбородке.

- Потому, что тебе не следовало совать свой нос куда не надо было. Эбби - моя дырка. Навсегда. Понял? - потом он поднял второе яичко, всё ещё зажатое в когтях “чистильщика”. - Вот теперь я в буквальном смысле держу тебя за яйца! Эх, скормлю-ка я их Эбби. Надеюсь, ей понравится.

- Убей меня, - проскулил Джейсон, теперь он понимал, почему Эбби умоляла о смерти.

- Хватит уже просить меня об этом, так просто вы не отделаетесь. И тем более, я не хочу тебя убивать. Я хороший парень. Так что убивать я тебя не стану, а дам шанс, такой же, как нашим новым друзьям.

Родни наклонился и снял с Джейсона наручники. Он был слишком слаб, чтобы сопротивляться, когда Родни схватил его за волосы, открыл дверцу фургона и вытолкнул его наружу. Джейсон даже не понял, что произошло, когда его лицо ударилось о землю и камни.

Как только дверь за ним закрылась, Джейсон осознал, что с ним произошло, и его охватил прилив энергии. Надежда.

- Я свободен! Он отпустил меня!

Хотя Джейсон сильно кровоточил там, где ещё недавно были его яйца, он с трудом поднялся на ноги и поплёлся прочь от фургона. Камни впивались в его босые ступни, когда он шёл, шатаясь, по бездорожью. Было темно, и луна стояла высоко в небе.