Искры огненного вихря. Книга 2. Мир Аргалла - страница 22

Светлые Боги, да как же меня угораздило-то связаться именно с ним?!

***

Устало вздохнув, Эмбрис зажмурился и опёрся спиной на бок широкой кровати. Рядом с ним на полу последний раз полыхнул истинной тьмой большой ритуальный рисунок и сразу потух. А через мгновение растаял и его след, развеявшись, словно утренний туман.

По другую сторону от пропавшего изображения лежала Миркрит. Широко распахнув глаза, она бессмысленным взглядом смотрела в потолок и тяжело дышала. И вроде всё в ней было по-прежнему, разве что руки немного дрожали… да некогда тёмно-русые волосы приобрели белоснежно-белый цвет – цвет, которым тёмная магия награждала всех, кто так или иначе приложил руку к её ритуалам.

– Ты как? – тихо спросил Эмбрис, взглянув на дочь.

– Чувствую себя пустой, – ответила она не поворачиваясь. – Будто я… и не я одновременно.

– Прости, Мирк, – в голосе Его Величества послышалась вина.

– Нет, пап. Не нужно извинений. Я сама согласилась на это, – сказала девушка, медленно садясь. – Я бы за Эрки и жизни не пожалела.

– Нет уж, милая. Давай без таких глобальных жертв, – проговорил король, а на его лице показалась едва заметная улыбка.

Девушка кивнула, приподнялась на коленях и, явно переживая, посмотрела на лежащего в постели старшего брата.

– Может… мы что-то сделали не так? – спросила она, со страхом глядя на неподвижного Эркрита. – Папа, он не дышит.

– Он и не должен, – ответил Эмбрис, вставая на ноги. – Чтобы остановить действие яда, его тело погрузили в стазис. Я чувствую, что у нас всё получилось, но пока ему лучше остаться в этом состоянии. След тёмного ритуала продержится сутки, потом его не уловит даже сильный маг. А значит сюда пока лучше никого постороннего не впускать.

Миркрит тоже поднялась и, бросив на бледного, словно неживого Эркрита, полный печали взгляд, опустила голову.

– Завтра суд… который, вероятнее всего, ничем хорошим для меня не закончится, – вздохнула она. – Смогу ли я ещё хоть когда-то поговорить с Эрки? Вдруг меня приговорят к казни?

Эмбрис подошёл ближе и опустил руку на плечо дочери.

– Не стоит сразу настраиваться на неудачу, – проговорил король, погладив свою младшую непутёвую девочку по белоснежным волосам. – У тебя лучший судебный защитник в стране. У следователей есть доказательства, что тебя спровоцировали. Увы, факта убийства это не отменяет, но казни точно удастся избежать.

– И что меня ждёт? – Мирк подняла на отца полный надежды взгляд.

– Решат судьи. Я, как ты понимаешь, вмешиваться не имею права, – ровным тоном ответил Эмбрис. – Ты человека убила. Не защищаясь или спасая кого-то, а из прихоти. Самое мягкое наказание, на которое стоит надеяться: ссылка, с запретом покидать определённую территорию, и несколько лет исправительных работ.

– Но магии меня точно лишат, – с горькой усмешкой бросила Мирк и снова посмотрела не неподвижного Эрки. – Пап, но ведь уже нечего лишать.

– Этим будет заниматься Кертон, а он сделает всё как надо. Никто ничего не заподозрит. И ещё…

Он отошёл к тумбе, на которой лежали предметы для проведения ритуала, взял иглу, небольшой кинжал и вернулся к Мирк.

– Дай руку, – приказал король.

И когда девушка повиновалась, он крепко зафиксировал её ладонь и сделал на ней небольшой надрез. Кровь выступала медленно и словно нехотя, но Эмбрису хватило несколько капель, чтобы обмакнуть небольшую кисть и нарисовать на запястье дочери нужные знаки.

– Принеси клятву, что никто и никогда не узнает о том, что происходило, с того момента, как этим вечером ты покинула камеру и до момента, как в неё вернёшься. Клянись, что никогда и никоим образом не доведёшь до чьего-либо сведения, что пожертвовала собственной магией для спасения брата через тёмный ритуал, и что ритуал был проведён под моим руководством.

И Миркрит покорно повторила его слова, прекрасно понимая, зачем отец решил прибегнуть к клятве. Если кому-то станет известно, что Эмбрис лично провёл тёмный ритуал, его ждут не просто неприятности, а судебное разбирательство. Ведь есть законы, которые не имеет права нарушать никто, даже короли.

Когда клятва была произнесена, рунный рисунок полыхнул тьмой и пропал, а Его Величество устало прикрыл глаза.