Искушение для затворницы - страница 9

Ферн зашла в свою палатку и наконец выдохнула. Только здесь она могла побыть одна. Аминея рассказывала ей об оазисе как об острове свободы в пустыне, но Ферн почему-то казалось, будто ее похитили и заперли в клетке – правда, золотой. Ее палатка была больше, чем спальня, в которой она выросла. Простыни и подушки, что принесли дети, были из цветного шелка, а спальный мешок, который расстелил для нее Зафир, вполне вместил бы двоих.

«Прекрати», – одернула себя она.

Как она вообще оказалась здесь, на краю земли? Ей всегда казалось, что, когда она вырастет, станет работать в деревенской школе, а вечерами возвращаться в уютную квартирку, где ее будет ждать кот Фабио. Она мечтала помогать несчастным, замкнутым детям раскрыть свой внутренний потенциал.

Очевидно, что у самой Ферн был потенциал стать учительницей международного класса.

Пока мать была жива, она и не подумала бы принять эту должность, но мамы не стало – и Ферн было необходимо начинать все с чистого листа. Забавы ради она подала резюме на биржу труда, рассчитывая устроиться в миссионерскую школу, а в итоге ей предложили это место.

До сих пор не верилось, что из всех кандидаток выбрали именно ее – наверное, ее кроткий нрав соответствовал культуре, где ценят скромность. Они с Аминеей сразу поладили, что было удивительно для Ферн. Сначала она думала, что Аминея просто рада, что Ферн искренне полюбила девочек и стремится полностью удовлетворить их интересы. Когда она узнала Аминею ближе, то увидела в ней родственную душу: они обе еще со школьных времен не могли найти себе друзей.

Аминея и Зафир появились на свет в результате скандального романа арабского шейха с дочерью британского герцога. Они периодически жили то с матерью в Англии, то здесь, с отцом, но никак не могли приспособиться к жизни ни в той, ни в другой стране. Аминея нашла покой в браке с Раидом, лучшим другом своего брата, и постоянно жила в его стране.

А Зафир по-прежнему боролся за власть на родине своего отца, в К’Амаре. Женившись на дочери одного шейха, он надеялся смягчить недовольство политических противников из-за того, что страной правит человек, тяготеющий к традициям Запада.

Аминея всегда с грустью рассказывала о трудностях, которые они пережили в детстве. Зафира же было трудно представить в печали: он казался слишком гордым, чтобы омрачать свое сердце какими-либо предрассудками. Такого уверенного и активного человека, пожалуй, ничто не могло выбить из равновесия.

Выглянув из палатки, Ферн увидела его в том месте ручья, где, как сказали дети, можно было купаться. Он нагнулся, не обращая внимания на то, что его длинное одеяние насквозь промокло, зачерпнул ладонями воду и плеснул в лицо, а затем приподнял гутру и смочил затылок.

Ферн сглотнула. Она чувствовала, как слабеет, пока наблюдала за ним. Зафир был так естественен, так уверен в себе, так притягателен!

И тут ее осенило: она им увлеклась. Это ведь не что иное, как обыкновенная влюбленность, и она теперь ведет себя как потерявшая голову школьница: подсматривает за мальчиком, неуклюжая и взволнованная, и мечтает о поцелуе. Вот нелепость!

«Отвернись», – приказала она себе и сама себя не послушалась.

Зафир выпрямился, повернулся и уставился прямо на ее палатку. Его плечи были напряжены. Трудно было сказать, видел он ее или нет, но она отступила в глубь своего жилища.

Ужаснее ночи в жизни Ферн еще не было. Она металась во сне, не в силах отключить воображение, рисовавшее сцены секса с Зафиром.

Но ведь она даже толком и не знала, как это бывает! Конечно, принцип был ясен, но ее всю жизнь тщательно ограждали от любых проявлений сексуальности. Мать не разрешала ей ходить в кино на «взрослые» фильмы или смотреть мыльные оперы по телевизору. Любовные романы она всегда читала из-под крышки своего стола в библиотеке.

И все же она дала волю своим гормонам, воображая, будто тонет в поцелуях и ласках. Она не впервые лежала в постели и представляла, что не одна, но ее фантазии никогда не были столь откровенными.

Отбросив легкое одеяло, она тихонько расстегнула вход в палатку и шагнула в прохладу зарождающегося утра. Облаченная в ночную рубашку до колен, она прошла к берегу и вдохнула, когда ее ноги ступили на сырой песок у края воды. Вот что ей нужно: холодный душ.