Искушение глобализмом - страница 6

взят на вооружение как аксиома современного глобализма, которую только темные и злостные ретрограды могут оспаривать.

Второе направление касается уже собственно политической несостоятельности национальных суверенитетов. Пропагандируется тезис о принципиальной неспособности национальных правительств, не ищущих покровительства со стороны носителей однополярной системы, справиться с политическим хаосом — с терроризмом, межэтническими войнами, эксцессами религиозного фундаментализма и национал-экстремизма. Чем нагляднее статистика всех этих эксцессов, тем выше негодование «глобального сообщества» против тех, кто и сами неспособны навести у себя цивилизованный порядок и мешают это сделать другим, кто к этому призван.

Становится ясно, что несмотря на всю риторику, «глобалистам» выгодно подрывать сложившийся порядок в пространстве национальных государств. Отсюда и проистекают те удивительные парадоксы и двойные стандарты «цивилизованного сообщества», которые мы наблюдаем сегодня. Кажется, что может быть предосудительней племенной архаики — честолюбивого вождизма «самостийников», разрушающих единые крупные национальные пространства — испытанное условие прогресса — и заменяющих их карликовыми этносуверенитетами?

В этой связи понятными становятся странности глобалистов, не останавливающихся перед тем, чтобы начисто разрушать достижения модерна на уровне больших наций в пользу племенного сепаратизма и экстремизма, что мы наблюдаем в постсоветском пространстве, на территории Югославии и вскоре, вероятно, будем наблюдать в Китае и Индии. Дело в том, что единые крупные нации способны стать препятствием для соискателей глобальной власти над миром; именно поэтому глобалисты берут себе в союзники и финансируют активистов этносепаратизма.

Итак, мы приближаемся к пониманию подлинной сути нынешнего глобализма. Его носители на Западе — в сущности, те же этнические провинциалы, которые не хотят общечеловеческого будущего; их глобализм не идет дальше присвоения глобальных (планетарных) ресурсов алчным меньшинством «избранных», считающих все остальное человечество не достойным этого богатства.

Глобальные ресурсы для узко эгоистических интересов меньшинства — вот настоящее кредо «глобализма», о котором здесь идет речь.

Но глобализм имеет и еще одну составляющую, определяющую его «человеческое» измерение. Речь идет о философии постмодернизма. Сегодня итоги «холодной войны» в большинстве случаев выдают за победу либерализма над коммунизмом. Однако если здесь и может идти речь о либерализме, то лишь о «реконструированном», а точнее «де-конструированном» постмодернизмом. К чему сводится эта деконструкция?

Речь идет в первую очередь о намеренном разрушении грандиозного социокультурного проекта Просвещения, связанного с созиданием единого Большого пространства и единого в своей направленности Большого исторического времени. В разгар «холодной войны» все знали, что в ходе ее сталкиваются два больших проекта, каждый из которых вышел из европейского Просвещения, из модерна. Участники борьбы говорили на едином языке Просвещения; на каждом континенте — в Европе, Азии, Африке и Америке люди сопоставляли два проекта, коммунистический и либеральный (капиталистический), сталкивающиеся в едином социокультурном поле. Речь шла не о разности целей, а о разном понимании способов их достижения. Цели же провозглашались единые: свобода, равенство, благосостояние, просвещение, вертикальная социальная мобильность и пр.

Философия постмодернизма начала свое разрушение единого языка культуры с разрушения единого пространства. Со времен появления homo sapiens никто не сомневался, что на земле обитает один человеческий вид, который может внутри себя различаться расовыми и этническими признаками, но это нимало не влияет на его принципиальное единство. И вот постмодернисты, эксплуатируя тезис плюрализма культур, стали говорить о множественности человеческих видов, или социокультурных пространств, не имеющих общего языка и смысла.

В таком контексте, скажем, социализм уже выглядит не как одна из разновидностей единого модернизационного (исторического) проекта, способная вдохновить людей на любом континенте, а как экзотическая особенность русской «туземной» культуры. Для сопоставления классического и постмодернистского взгляда на вещи полезно было бы воспользоваться метафорами одного из наиболее известных пропагандистов постмодерна — Збигнева Баумана