Искусство жить (с)нами - страница 2

— Вы уж извините, что нам приходится пешком всё это расстояние джинжеляпать, но был приказ сверху, что нужно обследовать не только сам эпицентр феномена, но и радиус аж в пятьдесят вёрст. А хорошо всё обследовать-то с воздуха не получится, сами понимаете, — извиняющимся тоном начала Клавдия Степановна.

— Конечно, Я всё понимаю. И Я только рад, что у меня есть такая хорошая возможность, вживую наблюдать всю красоту тайги, — ответил Еремей и в мыслях своих произнёс: «Только этому и рад».

— Это ещё что, через пару часов дойдём до реки. По льду переправимся, вот там будет красота.

— А не рановато по льду-то? Ноябрь ведь.

— Уж по этому поводу не переживайте Еремей Иванович, — засмеялась сибирячка. — У нас в тайге лёд встаёт рано. Когда у вас в Москве последние яблочки с дерева срывают, у нас ребятня уже на санках катается во всю, — улыбающееся выражение лица егеря изменилось на гримасы возмущения и власти, она повернулась и закричала в конец строя, — Мишка! Где тебя черти дерут?! Неси чай!

Выйдя на берег, взору Еремея открылась картина, рождённая возможно самым талантливым художником, из всех существовавших когда-либо. Холст бытия пестрел всеми красками зимней тайги, то есть миллионами оттенков белого, чёрного, голубого и тёмно-зелёного.

Клавдия Степановна не обманула, неширокая речка и вправду стояла, скованная льдами и обильно присыпанная сверху снегом, по обоим берегам которой ровной величественной стеной росли густые ряды зелёных сосен. Первыми к реке выбежала тройка собак-волкодавов, которые сопровождали экспедицию, охраняя людей и лошадей от диких хищников. Собаки быстро обнюхали берег, вышли на лёд и вились по кругу где-то посередине реки.

— А на обратном пути можно будет порыбачить, если конечно вам рыбку не жалко, — с деревенской усмешкой сострила сибирячка. — Здесь у нас подлёдная рыбалка славится, вот таких карасей мужики порой достают, что в лунку не пролезают, — женщина условно показала рыбу размеров в половину своей руки.

Еремей сделал вид, будто не услышал сарказма и первым ступил на лёд, добро присыпанный снегом.

— Еремей Иванович, обождите немного. Сейчас лошадок подождём, нужно груза с них снять, чтобы вес в группе распределить. Сами понимаете, лёд твёрдый, но лошадь сама по себе животное тяжёлое, — окликнула его егерь.

Еремей остановился и пошёл обратно.

Когда вся группа собралась у берега, участники экспедиции начали постепенно разгружать лошадей, каждый забирая свои вещи. Еремей одним из последних забрал свой рюкзак и сумку с приборами, для взятия проб.

— Ну, вот и славно, а теперь идёмте, — скомандовала Клавдия Степановна.

Еремей снова шагнул на лёд и пошёл как можно быстрее, чтобы хоть немного отстать от компании навязчивой Клавдии Степановны, общение с которой, порядком осложняло ему созерцание красот сибирских пейзажей. Шагая вперёд, Еремей заметил, что валенки проваливались в снег сначала на двадцать сантиметров, а чуть позже стали проваливаться на тридцать, и сам шаг по льду становится всё мягче.

Еремей оглянулся назад, вся шеренга группы затормозилась, впередистоящие суетно осматривали ноги, кто-то раскапывал снег.

— Что там у вас?! — крикнул Еремей группе, пройдя больше половины пути.

— Лёд мокрый! — пришёл ему в ответ крик егеря.

Кони стоящие всё это время смирно начали беспокойно мотать головой, вырывая поводья у хозяев.

— Под воду уходит! — крикнул кто-то из толпы.

На крик обернулась вся экспедиция и увидела, как пёстрая молодая кобыла, стоявшая позади всех, медленно погружается в мокрый снег. Тут же вся тайга наполнилось испуганным лошадиным визгом. Ничего подобного ранее Еремей не слышал. Дикий жалобный крик забирался в самую душу, рождая внутри неё неописуемый страх и жажду жить.

Все кони как взбесились, вырвали поводья и галопом рванули к берегу, но опора под ногами таяла слишком быстро, и вытаскивать копыта из киселеобразного сыпучего льда было всё сложнее. И чем ближе был берег, тем быстрее лошади застревали и тонули в ледяном песке. Все участники экспедиции так же бросились врассыпную, самые отчаянные пытались сохранить припасы, но тяжёлые сумки топили своих спасителей ещё быстрее.