Исландский писатель за границей - страница 2

— Нет, — честно признался я.

— Это потому, что вы исландец, — сказала она, кивком показав, что мое неведение, обусловленное культурными различиями, ей вполне понятно.

Нижний этаж магазина чем-то напоминал оркестровую яму. Оттуда я мог видеть, как люди заходили, рассматривали книги, иногда покупали, однако никто из них вниз не собирался. Наконец какая-то покупательница склонилась над перилами и, немного поглазев, спустилась, но не села, а начала рыться на полках вокруг меня. Вслед за ней потянулись еще люди, вероятно, посмотреть, в чем это женщина роется и не порыться ли им тоже. И все повторялось. Многие копались в книгах, но никто не садился. А тем временем уже пора было начинать. Хозяйка магазина заметно нервничала, однако, похоже, все-таки не собиралась представлять меня пустым стульям. Я понимал, что надо уходить, но никак не мог придумать, как бы все обставить так, будто я попал сюда исключительно по собственной наглости, один из тех писателей, что терроризируют владельцев книжных магазинов, дабы заполучить микрофон и стулья.

— И что же вы нам сегодня прочтете? — неожиданно весело спросила хозяйка магазина.

— Один короткий рассказ, — ответил я.

— Очень интересно. А о чем? — излишне радостно продолжила она, добавив: — Ой, вы, конечно, не хотите рассказывать сюжет заранее, чтобы сохранить интригу.

— О том, как одна незнакомая женщина приходит на хутор и дарит детям апельсин.

— А там будут какие-нибудь жидкости? — спросила она, смущаясь.

— Разве что сок апельсина.

Женщина забеспокоилась.

— Я тут полюбопытствовала, вы уж извините, навела о вас справки на кафедрах скандинавистики здесь, в Германии, где преподают исландский. Оказывается, в ваших рассказах всегда много всяких жидкостей.

Она дотронулась ногтем до носовой перегородки.

— Вы писали на кафедру в Мюнхене? — поинтересовался я.

— Не скажу, — ответила она обиженно.

— Что ж …

— А там точно будет апельсиновый сок, а не какие-нибудь телесные выделения? — переспросила она.

— Разве что считать сок телесным выделением апельсина.

Я был неприятно удивлен.

— Скажем так… Но начинайте же, — вдруг подбодрила меня женщина. Похоже, она придумала, как вытащить меня из трудного положения, в котором я оказался, — не она! — потому что не отклонил ее приглашение. И отвечать за все мне, даже за отсутствие слушателей.

Я посмотрел на хозяйку магазина, смущенный выражением ее лица, которое говорило: «Вы можете винить в этом только себя, мы, немцы, всегда невиновны, что бы ни делали». И сама она сказала резко, будто происходящее ее больше не касалось:

— Как знать, может, покупатели спустятся к нам, если вы наконец-то начнете читать.

Последние слова она прошептала. Наверху у перил возникла крупная женщина средних лет и, с любопытством посмотрев по сторонам, спустилась. Мне показалось, она из тех, кто заходит на литературные мероприятия из супермакета, прямо с продуктами, и плюхается на стул, некоторое время сидит, сложив руки на коленях, но вскоре встает, говоря всем своим видом: «Это не для меня. Лучше пойду домой готовить или убираться. Мне еще надо гладить и чинить ребятам штаны». Эта женщина явно была хорошей хозяйкой и заботливой матерью. Однако она не села, а пошла что-то искать на полке «Общие темы». Хозяйка магазина вызвалась ей помочь. Женщина искала книги о цветах и собаках. Такая литература продавалась на верхнем этаже. Поняв, что ошиблась отделом, женщина разволновалась и поспешила вверх по лестнице. Хозяйка зашикала на нее, чтобы та не мешала людям слушать. Женщина в смятении бежала по лестнице, приложив палец к губам. Я продолжал читать, искоса наблюдая за происходящим. Хозяйка последовала за ней. У меня мелькнула мысль, что она воспользуется шансом улизнуть. Я остался наедине с микрофоном и тридцатью пустыми стульями, но чтение не прервал.

Вдруг я заметил, как на ступеньки где-то посередине лестницы сели юноша и девушка, и, вместо того, чтобы заниматься тем, чем обычно занимаются молодые люди на ступеньках, то есть целоваться, эти вдруг стали слушать с вниманием и даже с интересом. Так они сидели долго, а я читал, попутно размышляя: «Почему они пришли? Что могло заставить молодых людей слушать незнакомого иностранного писателя из страны, о которой они, вероятно, и не слышали?»