Исмаил - страница 13

Несколько минут Исмаил оставался в таком положении. Писк трясогузки заставил его открыть глаза. Пичужка весело трясла хвостом рядом с его ногами и попискивала. Он медленно свистнул. Трясогузка опять отлетела и села чуть поодаль. Он встал на ноги. Галстук кое-как висел на его шее. Он снял его и, смотав, сунул в карман. Нагнулся к бассейну и несколько раз плеснул себе на лицо. Солнце уже дошло до половины неба.

Он отошел от площади. Несколько раз хотел сесть в такси, но неприятное чувство останавливало его. Вполголоса он бормотал: «Приеду домой, и что? Скажу: неудача? Руками разведу? Клянусь Аллахом, не поеду!»

Пиджак он снял и перекинул через плечо за спину, пошел пешком. Бормотал сам себе: «Вот так вот, считай – провал, а этот педик как хамил. Столько стараний, в галстуке пришел, а в итоге ничего, нуль, иди, мол, мы известим! А я какой осел, что пришел к этим с пустыми руками, шею согнул и милости ждал. Сто лет не хочу! Особенно к этому педику. Подлец, как он спел: «Ах, я иду!»

Здесь попался бы мне, я бы тебе штаны-то спустил. Тогда поймешь, что такое «я иду». Тогда узнаешь Исмаила-синеглаза. Педик!..»

Он взмок от пота. Его передергивало. Деньги были в кармане, но он был зол на себя и хотел весь путь пройти пешком. Через несколько часов, изнемогая от жажды и обливаясь потом, он дошел до кофейни Али-Индуса. Бросил пиджак на стол и подошел к раковине. Сполоснул лицо и шею, и за ушами. За одним из столов дремал длинный Байрам. Али-Индус сидел против телевизора и смотрел сериал о войне и мире. Увидев Исмаила и не отрывая глаз от экрана, негромко спросил:

– Ну, какие новости, со щитом или на щите?

Исмаил, мрачный, развалился на стуле:

– Даже к погрузке навоза не допустили, какое там на щите и со щитом!

Услышав их голоса, длинный Байрам открыл глаза. Сначала посмотрел на своих овец на пустыре, потом потянулся и спросил:

– Ну что, Красавчик Исм, где пропадал? Вижу, «Спортивного мира» нет у тебя, о Хамаюне что слышно?

Не взглянув на него, Исмаил ответил:

– Сидишь, приятель, в ус не дуешь, а господин волк, смотри, как бы не уменьшил твое стадо! – потом спросил: – Али-ага, голоден я, что у тебя есть из еды?

– Иди сам сделай себе, что хочешь, ты все у меня знаешь.

Исмаил взглянул на серый экран телевизора. Женщина с прямыми длинными волосами обвила руками шею молодого мужчины, и лица их все больше сближались, Али-Индус, с полуоткрытым ртом, не отрывал от них взгляда.

Исмаил пошел за стойку. Обеденные тарелки были еще не вымыты. Он быстро поджарил себе яичницу, тут же съел ее, пошел в кладовку Али-Индуса и там растянулся. Здесь было уютно. Он лежал на спине и смотрел на индийскую актрису с красивой родинкой на лбу. Потом посмотрел на фотографию Али-Индуса в рамочке. На ней он был в красном галстуке и в барбарисового цвета пиджаке, его блестящие прямые волосы были зачесаны со лба назад и родинка была похожа на родинку индийской актрисы. И улыбался он, как она. Исмаил улыбнулся и закрыл глаза. Больше не хотелось ни о чем думать.

Вечером его разбудил голос Али-Индуса. Прошло какое-то время, пока он узнал эту темную комнату.

– Вставай, старина, часов пять-шесть уже, как плюхнулся.

Он вспомнил, где он. Сел на лежанке. Али-Индус ушел. В памяти, вызвав неприятное чувство, всплыло алюминиевое здание. Потом зазвучал в ушах презрительный голос того сотрудника средних лет. Его встревожило то, как Али-Индус разбудил его. Он хотел бы забыть обо всем. В сердцах он произнес:

– Друг, дай же мне поспать. Зачем понадобилось прийти и поднять меня?

Он зажег свет в подсобке. Со стены ему улыбнулась индийская актриса. Он встал и поставил на магнитофон одну из индийских пленок Али-Индуса; не раз он слышал эту мелодию, однако сегодня звучала она по-другому; сегодня звучала она как забвение и прибежище в мире сказки, неизведанном и чудном. Музыка успокаивала. Слушая музыку, он не отрывал взгляда от фотографии, и его взгляд скользил по двум очаровательным черным глазам и по родинке на лбу.

Во рту было горько. Мочевой пузырь переполнился. Он встал и пошел в туалет. Вымыл руки и лицо. Выключил магнитофон и свет и прошел в зал кофейни. По телевизору шел сериал о Мораде-молниеносном. Сесть было негде. Али-Индус крутился между столиками, приносил полные стаканы и забирал пустые. На его лбу и под глазами дрожали мелкие капельки пота. Сонным голосом Исмаил спросил: