Испанские братья. Часть 3 - страница 13

С восходом солнца ударили в колокола большого кафедрального собора, звону которых вторили множество колоколов городских церквей. Отдельные богато одетые горожане проталкивались сквозь толпу. Хуан знал, что эти люди из религиозного рвения вызвались быть попечителями приговорённых, и они пойдут рядом с ними в процессии. Среди них Хуан узнал своих кузенов, дона Балтазара и дона Мануэля. Всех их впустили в крепость через боковой вход.

Прошло немного времени и открылись главные ворота, с которых Хуан не сводил глаз. Тихое сладкозвучное пение детских голосов подсказало ему, что выходит процессия мальчиков из духовной коллегии. Все были одеты в белые верхние одежды. Свежими звонкими голосами они пели литанию всех святых. При пении хорошо знакомого с детства песнопения у Хуана невольно навернулись слёзы на глаза.

Следующая группа людей являла собой резкий контраст с одетыми в белое детьми. Хуан едва дышал — это были кающиеся. Бледные измождённые лица выглядели в высшей степени безнадёжными и призрачными. Эти люди были одеты в чёрные одеяния без рукавов, босые, держа в руках погасшие свечи. В начале процессии шли те, против которых были выдвинуты сравнительно лёгкие обвинения — такие, как волхование, богохульство или многожёнство. Но потом показались другие, облачённые в омерзительные санбенито, жёлтые с красными крестами, и высокими остроконечными бумажными колпаками на голове. Глаза Хуана вспыхнули — он узнавал многих из своих друзей- лютеран.

В большом волнении, может быть с тайной надеждой, что близость гибели поколебала стойкость брата, Хуан всматривался в лица идущих. Это было в высшей степени печальное зрелище. Вот он увидел Луиса де Абрего, художника из кафедрального собора, вот намного дальше от начала колонны, потому что вина его была тяжелей, шёл Мигель де Эспиноза, торговец бижутерией, он принимал Новые Заветы, которые привозил в город Хулио.

Колонна почти сплошь состояла из высокородной знати, Хуан их всех хорошо знал. Их было больше восьмидесяти человек, и каждый шёл в сопровождении двух монахов и одного провожатого из мирских. Медленно проплывало печальное шествие… но Карлоса в этой колонне не было.

Вот вынесли большое распятие святейшей инквизиции. Оно было обращено лицом к раскаявшимся и спиной к тем, кто каяться отказался. Хуан замер, он вовсе перестал дышать, губы его вздрагивали, всё его существо обратилось в зрение. Впервые он увидел отвратительную замарру — чёрное одеяние, сплошь изрисованное желтыми языками пламени, в которое омерзительные бесы бросали упорствующих еретиков. Таким же образом разрисованный бумажный колпак покрывал голову жертвы. Проходящий сейчас человек был Хуану незнаком. Это был бедный ремесленник, которому удалось бежать, но в Нидерландах он был схвачен. Пытки и жестокое заточение едва не довели его до смерти, но дух его не был сломлен, и он был готов ещё страдать за своего Спасителя. Хотя на лице его была печать близкой смерти, душа его не знала страха.

Лица следовавших теперь людей были Хуану слишком хорошо знакомы. Позднее он не мог вспомнить, в каком порядке они проходили, но каждое из этих лиц всеми своими чертами врезалось в его память, и он сохранил их в своём сердце до последнего своего часа. Не менее четырёх жертв были одеты в белые туники и коричневые плащи членов ордена святого Иеронима. Один из них был глубокий старец, который из-за слабости опирался на палку, но его лицо сияло радостью и надеждой. Ему отрезали белые локоны, из-за которых дона Гарсиа Ариаса называли белым доктором, но Хуан тотчас его узнал. Затем непоколебимо спокойные, прошли Кристобаль де Ареллано и Фернандо де Сан Хуан, магистр богословского колледжа. Достаточно твёрдо, хотя и не без страха смерти в огне прошёл другой юноша — Хуан Тростомо.

Затем вышел человек в облачении доктора. Он держался с достоинством, равным королевскому, и шёл походкой завоевателя. Выходя из ворот Трианы, он чистым твёрдым голосом пел слова из сто восьмого псалма: «Боже хвалы мой, не промолчи. Ибо отверзлись на меня уста нечестивые и уста коварные, говорят со мной языком лживым, отовсюду окружают меня словами ненависти, вооружаются против меня без причины. За любовь мою они враждуют на меня, а я молюсь. Воздают мне за добро злом. За любовь мою — ненавистью… помоги мне, Господи Боже мой, спаси меня по милости Твоей. Да познают, что Ты Господи, сделал это. Они проклинают, а Ты благослови», — так умолк голос Хуана Гонсалеса, одного из самых бесстрашных свидетелей Христа в Испании.