Испепеляющий разум II - страница 16

— Рада видеть вас, представитель.

— Взаимно, вице-консул. Проходите, садитесь. Хотите что-нибудь?

Она села в гравитационное кресло, непринужденно откинулась на спинку, положив локти на ручки и сцепив пальцы.

— У вас есть что-нибудь гулагское? Какой-нибудь ваш традиционный напиток?

Никита поморщился.

— Бутылка гулагской водки… Но человек, находящийся в здравом уме, не стал бы хвалиться ее качеством. Фактически, она оказалась в моем багаже только потому, что паковал его Андрей. Он делает это на случай, если вдруг мне придется встречаться с моими избирателями. Тогда лучше выставить бутылку этого пойла, чем какое-нибудь виски «Звездный туман». Страдающие народные массы уважают людей, которые пьют гулагскую водку.

Медея рассмеялась, наблюдая за ним. Ее длинные ногти, венчающие тонкие пальцы, напоминали пики.

— Я хотела бы попробовать… Я не ослышалась? Вы назвали эту водку «термоядерной»?

Никита криво улыбнулся.

— С радостью окажу вам эту услугу… Возможно, после того как вы попробуете наш напиток, у вас появится желание оказать нам финансовую помощь. Старушка Земля могла бы дать нам деньги, продукты питания, рабов и новейшую электронику. Взамен мы обещаем не посылать на Землю наше термоядерное пойло. Годится, а?

Она опять засмеялась, а Никита вытащил из вещмешка и поставил на стол пыльную бутылку с этикеткой, приклеенной вручную. Он налил стакан Медее, а потом, изобразив на лице ужас, наполнил свой стакан.

— За ваше здоровье, которое вы потеряете, выпив этой гадости.

Женщина улыбнулась, подняла бокал, задумчиво попробовала напиток и нахмурилась. Складки залегли на ее аристократическом лбу.

— Должна заметить, представитель, что напиток не так уж плох. Он лучше, чем наша «Ретсина». А этот напиток часто сравнивают со скипидаром. — Она опять подняла стакан и выпила до дна.

Никита сглотнул слюну. «Да она сумасшедшая».

— Попрошу вас, мистер представитель. — Она протянула ему пустой стакан. Никита наполнил его. «Нет, она не просто сумасшедшая. Она — буйнопомешанная!»

— Вице-консул, меня зовут Никита, Малаков, или там «слушай ты», а также и по-другому. Некоторые мои прозвища могли бы привести в шок такую благородную леди, как вы. Но, прошу вас, не называйте меня «мистер представитель». Это звучит оскорбительно для добропорядочного жителя Гулага. Тут есть, понимаете ли, намек на социальное превосходство. Если бы мои преданные избиратели услышали бы, что ко мне обращаются подобным образом, они перерезали бы мне горло.

— А вы можете называть меня просто Медея. — Она подняла голову и нахмурилась. — Скажите, неужели жители Гулага, действительно, так враждебно относятся к властям?

Никита грузно опустился в антигравитационное кресло.

— Это старая рана… Подумайте… Советы жестоко подавляли контрреволюционеров любого толка. Но особенно беспощадно расправлялись с подрывными элементами из Советских республик. Одно дело наказывать австралийских националистов, чья страна недавно лишилась независимости… Даже Рашинков в самые темные времена депортаций мог понять, почему они оказывают такое сопротивление. Совсем другое дело, когда сам советский народ стал обвинять его в предательстве идеалов революции. Когда люди стали протестовать против решений Политбюро, это было подобно пощечине для освободителей Мира. Моих предков отправили на самый страшный из Гулагов. Многие, чтобы выжить там, стали людоедами. В те дни людей обязывали платить за воздух, воду и отопление. Если не можешь платить или сломал, скажем, ногу — убирайся в космос. Медицинское обслуживание отсутствовало. Они работали на ненадежных станциях и свято верили в то, что человек должен быть свободным. Страдания укрепляют веру людей в идеалы… Иначе, какой же смысл жить вообще? Когда я думаю об этом, мне кажется, лучше бы они не доводили обитателей Гулага до крайности. Сопротивление сразу же прекратилось бы, как только власти обеспечили бы их продуктами питания. Но этого не случилось, и жители Гулага стали вести фанатичную борьбу за освобождение.

Медея опять выпила водки.

— Об этом говорит и вкус вашего напитка. Знаете, у меня есть теория… — Она подняла стакан и посмотрела на жидкость, содержащуюся в нем. — Я считаю, что о расах и национальностях можно судить не только по их искусству и литературе, но и по еде и напиткам.