Исповедь Джо Валачи - страница 29

Понятное дело, если я против Чиро Терранова, то и против своего друга Фрэнка Ливорси. А через пару дней получаю от Бобби Дойла первый «контракт» на убийство Фрэнка. Я говорю: «Не буду». Бегу к Редкозубому, рассказываю, какие мы с Фрэнком кореша. Редкозубый говорит, что утрясет все с Бобби. Встречаемся втроем в «Радужных садах», и Редкозубый объясняет расклад насчет Фрэнка Ливорси и что я не хочу этого делать. Через некоторое время Бобби Дойл говорит, что все понимает, но отводит Редкозубого в сторону, чтобы я не слышал, о чем они толкуют. Мне это не нравится, и когда Редкозубый вернулся, я ему так и сказал. Редкозубый говорит: «Не волнуйся. Бобби просто боится, что ты все выложишь Фрэнку. Я за тебя поручился».

Но Фрэнку я просто должен был дать знать. Поэтому говорю ему, что если я когда-нибудь съеду с квартиры в Бронксе, значит, на меня вышли. Он знал, что это такое, так что когда Редкозубый нацелился на Фрэнка, я сменил квартиру. Если нам доводилось потом встречаться на улице во время всей этой заварухи, мы махали друг другу рукой и расходились.

Я не собирался продавать друзей.

Вся «нависшая опасность», как впоследствии осознал Балачи, заключалась в необычайной активности преступного мира Италии в 1930 году, получившей название Кастелламмарской войны. В то время как блюстители Закона понимали ее историческую значимость, они ни в коей мере не владели полной картиной того, что в действительности происходило. Валачи долго воспроизводил подробности. Это был увлекательный экскурс в мир варварства, алчности и предательского обмана, которые все еще и сегодня характерны для деятельности «Коза ностры», несмотря на ее возрастающие изощренность и восхваляемую сплоченность.

Организованный преступный мир Италии в действительности не стал национальной силой до 1920 года. Естественно, что введение сухого закона в США явилось катализатором. В дополнение к таким древним и испытанным видам бизнеса, как проституция и спекуляция, теперь появился новый нелегальный продукт, за которым охотились миллионы американцев, — спиртное. А оно приносило преступникам богатство и уважение сверх всякой меры, в результате большинство американцев стало участвовать в этом деле. Весь преступный мир, монополизованный в те времена ирландцами, евреями и, в меньшей степени, поляками, получал барыши на запретной зоне. Однако, в первую очередь, для итальянских преступников это стало шансом наконец-то развернуться по-настоящему. Контрабанда спиртными напитками явилась тем самым делом, в котором они разбирались. В течение многих лет, вне зависимости от отсутствия или наличия запретов, тысячи самогонщиков-надомников занимались своим ремеслом в похожих на гетто городских квартирах, которые итальянцы-иммигранты, как до них и другие этнические группы, создавали после появления в этой стране. Таким образом, у них было бурное начало на безграничном желающем утолить жажду рынке, который открылся перед ними и который с этого момента они не уступили никому.

В конце десятилетия, несмотря на поднятую в последнее время шумиху вокруг Альфонсо (Меченый Эл) Капоне, ничем не приметный, коренастый, небольшого роста человек по имени Джузеппе (Джо Хозяин) Массерия проявил себя как самая влиятельная фигура в итальянском преступном мире. К его окружению, помимо Капоне, принадлежала внушающая трепетное благоговение группа имевших большое будущее участников криминального объединения, включая Чарли (Счастливчик) Лючиано, Вито (Дон Вито) Дженовезе, Вильяма (Вилли Мур) Моретти, Джозефа (Джо Красавчик) Дото и Франческо (Фрэнк Костелло) Кастилья.

Однако таким же могущественным, каким являлся Массерия, был целый ряд враждующих группировок, которые впоследствии превратились в «Коза ностру», а высшим проявлением традиционных разногласий, существовавших между сицилийцами и неаполитанцами, явилось то, что организация была раздроблена теми, кто объединялся по признаку принадлежности к определенной местности или региону на Сицилии или в Южной Италии, оттуда они иммигрировали. Ни одна из них не была столь представительной, столь обособленной, как кастелламмарская, группа людей из сицилийского города Кастелламмаре дель Гольфо и его окрестностей, которая обосновалась в Америке в Чикаго. Даже будучи столь разбросанными, они остались прочно связанными со своим шефом Сальваторе Маранзано в Нью-Йорке.