Исповедь Джо Валачи - страница 39

Некоторые имена были мне неизвестны, и я даже никогда не слышал о них, но все ему активно поддакивали. Он говорил по-итальянски, подчеркнув: «Теперь все будет по-другому». В новой организации он намеревался стать боссом всех боссов. Он сообщил, что с нынешнего дня все мы будем объединены в новые «семьи». Во главе каждой «семьи» будут стоять босс и его заместитель. Ниже на этой иерархической лестнице должны стоять «лейтенанты». Нам же, рядовым членам, являющимся «солдатами», он сказал: «Каждый из вас будет подчинен одному из «лейтенантов». Когда вы узнаете, кто это будет, вы познакомитесь со всеми остальными участниками вашей команды».

Затем он рассказал нам, как мы будем действовать, например, если «солдату» необходимо переговорить с боссом, то сначала он обязан обратиться к своему «лейтенанту». Если вопрос действительно важный, то «лейтенант» организует встречу с боссом. Другими словами, «солдату» запрещено когда бы то ни было обращаться к боссу напрямую. Идея состояла в том, чтобы действовать по-деловому и соблюдать порядок.

Затем он изложил другие правила. Организация, данная «Коза Ностра», — превыше всего, над всем, вне зависимости ни от чего. Естественно, что мы уже знали, что наказанием за распространение сведений о «Коза Ностре» и за насилие над женой одного из членов является смерть, но он снова напомнил нам об этом. Он сообщил, что смерть будет наказанием за сообщение женам каких бы то ни было сведений о группировке, а также о том, что приказ, исходящий от босса «лейтенанту» и от «лейтенанта» — «солдату», должен беспрекословно исполняться, в противном случае неподчинившегося ожидает смерть.

Потом были названы правила, не предусматривавшие смерть в качестве наказания. Вместо этого тебя вызывают «на ковер», что означает, что ты провинился, и организуется расследование для принятия решения по твоему случаю. Самое главное правило заключается в том, что в случае бурного недовольства ты не имеешь права заниматься рукоприкладством в отношении другого человека. Это означает сдержанность, которая не должна привести к неприемлемому развитию событий. Запомните, что сейчас мы преодолеваем наши трудности, и это объясняет сказанные затем мистером Маранзано слова: «Все, что имело место в прошлом, позади. Больше между нами не должно быть никакого недоверия. Если кто-то из нас потерял близкого человека в этой нашей завершившейся войне, он должен простить и забыть. Если ваш собственный брат был убит, не пытайтесь выяснить, кто это сделал для совершения мести. Если вы это сделаете, вы заплатите за содеянное своей собственной жизнью».

Установленный Маранзано порядок организации был впоследствии принят «семьями» «Коза Ностры» по всей стране. А результатом ванного собрания стала структура из пяти «семей» в Нью-Йорке, которая существует до сегодняшнего дня. Маранзано назвал пять первых боссов «семей» — Лючиано, Тома Гальяно, Джозефа Профачи, Джозефа Бонанно и Винсента Мангано. Валачи помнит только трех заместителей боссов, избранных в то время, — Вито Дженовезе в «семье» Лючиано, Альберт Анастазия в «семье» Мангано и Томас Луччезе в «семье» Гальяно. Сам Валачи был избран в гвардию личной охраны резиденции Маранзано, несмотря на то, что он вступал в «Коза Ностру» под эгидой образования, которое теперь называлось «семьей» Гальяно.

Изменения, по его словам, произошли под влиянием сложившейся ситуации. На собрании Маранзано объявил: «Что касается тех членов, кто был со мной, то они будут разделены. Часть группировки вернется к Тому Гальяно, а часть останется со мной. Если есть те, кто хотел бы остаться со мной, вне зависимости от того, был ли он со мной ранее или нет, или он был на моей стороне во время войны, тот имеет право пойти со мной, если у него есть такое желание. Те, кто желает пойти со мной, поднимите руку».

Раздасадованный тем, что Гальяно не попытался лично привлечь его в свою «семью», Валачи, по его словам, «непроизвольно» поднял руку. Тут он заметил, что два других человека Гальяно, Бобби Дойл и Стив Руннелли, тоже подняли свои руки. Почти сразу он пожалел об этом, вспомнив неудачное дело вместе с Руннелли, когда тот стрелял в Гамбино. Однако, когда Томас Люччезе тут же попытался убедить его изменить свое решение и остаться с Гальяно, он подумал, что, сделав это, он очень сильно повредил бы собственному авторитету. «Почему ты поступил таким образом?» — допытывался Люччезе.