Исповедь о женской тюрьме - страница 5

Наутро, наконец, пришел мой адвокат.

Я видела адвокатов раньше только в американском кино, и конечно это был образ красивого успешного мужчины, который одним махом мог поставить на место полицию и отмести все обвинения. Это был некий супергерой, который раз уж обратил на тебя свой взор, обязательно спасал.

Меня привели в комнату для встреч, которая ничем почти не отличалась от камеры, за исключением того, что здесь не было кроватей и туалета. За столом сидел старик с очками на кончике носа, в каком-то старом потрепанном костюме и сбитых ботинках. Его седые волосы торчали во все стороны, и создавалось впечатление, что это один из обитателей дома престарелых с острой стадией болезни Альцгеймера.

— Здравствуйте, Ирина. Я ваш адвокат. Зовут меня Рыжиков Николай Семенович.

Я недоверчиво смотрела на старика и чувствовала, что мои надежды выйти из этого ужасного места тают на глазах. Выглядел он не просто как дешевый адвокат, выглядел он бесплатным.

— Меня наняла ваша семья, и я буду представлять ваши интересы.

Моя семья?

Это уже интересно. Может, он не так плох, как кажется на первый взгляд? Ведь семья меня все же любит и желает моего освобождения.

— Когда я пойду домой?

Адвокат мой ни капли не смутился и ответил:

— Пока не знаю. Вам предъявят обвинение, и будем ждать суда.

— Ну а залог? Я могу пойти домой, если за меня внесут залог?

Сумасшедший адвокат развеселился не на шутку. Лукаво выглядывал на меня поверх очков и странно улыбался. Сейчас я понимаю, что дитя американских фильмов, я сильно преувеличивала свои возможности. Как мне объяснили позже, требование о залоге воспринимается, как повод для шутки, и ни о каких залогах, речь в нашей стране идти не может. Спустя годы, когда я сама изучала уголовное право, то специально поинтересовалась этим вопросом. Дело в том, что такое понятие как залог в нашем законодательстве есть, но так как он очень мал, то считается, что не может обеспечить надлежащего поведения обвиняемого. Не понимаю, почему не сделать размер залога достаточным с точки зрения законодателей, но факт остается фактом — не мечтайте выйти под залог.

Итак, вся наша беседа с адвокатом Рыжиковым свелась к тому, что он угостил меня бутербродом и передал привет от семьи. Спросил, какие нужны вещи и что передать родным. Так как я не вполне осознавала масштаб постигшей меня участи, то даже не сообразила, что конкретно мне надо. В итоге сказала, что сигареты и книги.

Мой защитник сообщил, что придет вскоре, когда мне будут предъявлять обвинение (это должно было произойти со дня на день) и откланялся.

Вернулась я в камеру еще более смущенная, чем уходила. Не могла сложить два и два, не могла взять в толк, как здесь все устроено, жалела, что не задала нужных вопросов. Что стоило узнать все подробней? Сколько времени ждать до предъявления обвинения? Чего ожидать от охраны, и какие у меня есть права? Может, надо было сказать адвокату про пресловутый матрас и одеяло?

В камере меня ждал сюрприз. На соседней кровати сидела женщина. Я решила не доверять ей, считая, что ее могли специально подсадить ко мне. Вновь сказывалось влияние фильмов и романов. Женщина оказалась миловидной и очень приятной. Лет ей было около сорока пяти, ухоженная и интеллигентная, она совсем не выглядела преступницей. До сих пор благодарю судьбу, что первой моей соседкой оказалась именно она. Женщина совершенно чуждая преступному миру, она, как и я, оказалась в этих стенах по воле случая. Так как делать там исключительно нечего, естественно мы разговорились и говорили потом все время.

— Здравствуйте, а я все жду, когда же вы придете. — Она вежливо улыбнулась. — Меня зовут Лена, а вас?

— Здравствуйте, меня Ира.

— У адвоката были?

— Да, — я отвечала односложно не потому, что не хотела говорить с ней, а просто не знала, что еще сказать.

Лена оказалась моей соседкой за какие-то махинации с приватизацией в годы очень далекие. Она и сама не понимала, почему сейчас кто-то решил заняться этим вопросом. Женщина являлась владелицей крупного магазина, который в свое время принадлежал государству, и подозревала, что магазин этот (или здание) видимо понадобился кому-то вышестоящему.