Исповедь о женской тюрьме - страница 9

Куда мы ехали на ночь глядя и зачем, конечно же, никто не сообщил. Дурацкие шуточки сыпались из уст охранников:

— Что замерзла? Там тебя согреют злые зэки, — говорил один.

— Я бы и сам согрел, — поддакивал второй, и все умирали со смеху.

Могу предположить, что глупые мальчишки просто бравировали друг перед другом и передо мной. Но все их шутки и ухмылки вызывали отвращение и ненависть. Интеллекта или хотя бы жизненного опыта или этих охранников просто не хватало на сопереживание. А может, они, как и я ранее, просто не осознавали всю серьезность моего положения? Ну и предположить, что сам ты можешь оказаться на месте сопровождаемого, просто немыслимо. В юности каждый считает, что с ним никогда и ничего плохого не произойдет.

Так в конце нашего пути, я поняла, что приехали мы в СИЗО (следственный изолятор), которому предстояло стать мне домом.

Началась долгая процедура оформления. Два молодых человека делали всю работу и, анализируя эту работу потом, я поняла, что, опять же, здесь творилось черт-те что. У меня взяли кровь, причем совсем не одноразовым шприцем, который при тебе вынимают из аккуратной упаковки и надевают на него такую же чистую и тоненькую иголочку. Нет, этот динозавр покоился в железном лотке. Он был огромным и выглядел так словно ему лет пятьдесят, а игла была под стать ему — огромная, толстая и старая. К боли прибавился еще и страх заражения, потому что глядя на это чудовище мало верилось в его стерильность.

После процедуры забора крови заставили раздеться до пояса. Сейчас я думаю, что это была чистой воды самодеятельность, но тогда спорить и получать тумаки не хотелось. Вообще личный досмотр должны осуществлять только люди того же пола, что и досматриваемый, но в тех условиях мрачного каземата я не стала спорить по пустякам. Стояла, чувствуя себя полной дурой, обнаженная под взглядами тюремного персонала. Хорошо хоть грудь у меня всегда была предметом гордости, и я не испытывала особого стыда. Слава богу, никакого гинекологического осмотра не было!

Наконец, началась уже знакомая мне процедура взятия отпечатков. Процедура эта была довольно неприятной: пальцы обмазывали жирным черным веществом и очень крепко прижимали каждый палец к бумаге, а потом и всю ладонь. Отмыть это вещество было не так-то просто, на руках так и остался тонкий слой этой гадости, который я смогла отмыть только на следующий день.

Потом — фотография. С табличкой, как в кино. Вот, в общем-то, и все. Обстановка была не напряженной, даже дружеской. Один из парней, занимающийся моим оформлением, постоянно шутил и рассказывал обо всем на свете. Звали его Андрей, и насколько я поняла, он был такой же заключенный, как и я. Персонала не хватало и они приобщали к делу арестантов. На свободе Андрей работал врачом, и такой ценный не стали отправлять в колонию. В те времена зарплаты людям не выплачивались по полгода, а здесь был шанс на вполне законных основаниях не оплачивать труд человека, исполняющего обязанности врача. За это он находился в привилегированном положении, мог свободно перемещаться по СИЗО и мало чем отличался от работающего здесь персонала.

Андрей видел, что я молчу и шарахаюсь от каждого резкого движения.

Записывая данные обо мне в толстую потрепанную тетрадь, он спросил:

— Статья?

— А это обязательно? — с опаской поинтересовалась я, так как меня уже достала реакция ментов на мою статью.

— Мне надо записать, — сказал Андрей. — А что такое? Нас здесь уже ничем не удивишь.

Я назвала свою статью и, немного осмелев, добавила:

— Как только менты узнают, каждый считает своим долгом меня ударить.

Андрей присвистнул:

— Ты первая, кого я здесь встретил с такой статьёй. Не переживай, здесь менты до тебя не доберутся. Ты теперь в СИЗО, а по-простому — в тюрьме. Ментов здесь нет, и бояться их расправы, не стоит. Охраняют нас военные, а им до ментовских разборок нет никакого дела. Скорее наоборот — они друг друга недолюбливают.

— Ты первая, кого я здесь встретил с такой статьёй. Не переживай, здесь менты до тебя не доберутся. Ты теперь в СИЗО, а по-простому — в тюрьме. Ментов здесь нет, и бояться их расправы, не стоит. Охраняют нас военные, а им до ментовских разборок нет никакого дела. Скорее наоборот — они друг друга недолюбливают.