Исповедь приговоренного - страница 8

С этим ответом офицер уехал.

К 12 часам, когда собрались приглашенные мою начальники, будущих, боевых участков, подполковник Петров принес новое известие, что с сегодняшнего дня, караул при артиллерийских складах будет усилен почти вдвое.

Я подсчитал, что если соберется не меньше ста человек, то можно дело начать, хотя и с очень большим риском, так как некоторые важные пункты придется первоначально не трогать.

В число таких пунктов пришлось отнести и 1-й Советский полк, положившись на его обещание соблюдать нейтралитет.

Если же будет меньше 100 человек, хотя бы 99, я от выступления в Ярославле отказываюсь и предлагаю желающим направиться на присоединение в Рыбинск. Это решение я высказал на заседании и стал делать перераспределение сил сообразно минимальному числу людей.

На заседании выяснилось, что посланные на разведку установили причину появления ракет: это был домашний фейерверк, который пускали в каком-то садике, видимо, но случаю семейного торжества. Но вместе с тем было получено определенное сведение, что на станции Всполье стоят прибывшие эшелоны с конными советскими частями. Когда эшелоны будут разгружаться — неизвестно.

Я послал начальнику штаба приказание распорядиться принести на сборный пункт винтовки, которых, по его сведениям, было заготовлено штук тридцать, но они находились на хранении в разных местах.

Пришедший позднее Супонин оправдывался каким-то недоразумением, что он не привел к назначенному времени свой дивизион, и настойчиво уверял, что сегодня ошибки не произойдет — дивизион прибудет, как назначено мною, к двум часам ночи, так как сбор остальных людей я назначил на 1 час. Появление дивизиона раньше, чем соберутся люди, было бы неудобно.

Часов в десять вечера я был в городе и снова встретил Супонина.

Взволнованный, он доложил мне, что, очевидно, в городе известно о готовящемся выступлении, так как он только что слышал разговор между какими-то двумя лицами, что на колокольне церкви поставлены сейчас пулеметы, которые будут стрелять, как только они двинутся.

Кроме того, около казарм, где содержатся военнопленные австрийцы и германцы, стоят вооруженные люди; военнопленным, очевидно выдано оружие, с которым они выступят против нас. Я сейчас же пошел вместе с ним к указанной колокольне. Осмотрев всё, насколько было возможно, я ничего подозрительного не заметил.

Пришли в казармы военнопленных, там стоял только один вооруженный. Ни во дворе, ни в самой казарме не было никаких признаков других вооруженных людей, и там жизнь шла, по-видимому, совершенно нормально.

Тогда я отдал категорическое приказание Супонину не распространять ложных тревожных слухов, а без отговорок привести дивизион на сборный пункт к 2 часам ночи

Он обещал, и мы расстались.

Я зашел к себе в номер, снова расплатился, взял свой дождевой, плащ и пошел на сбор. Было около 12 часов и некоторые кафе ещё торговали. Я зашел в одно из них, там поужинал и напился чаю, оттуда пошел дальше.

В городе было повсюду спокойно, и жизнь на улицах шла нормально. Только на пустынных неосвещенных улицах, на окраине города тянулись редкие одинокие фигуры, движущиеся все по одному направлению, к артиллерийским складам.

Я обогнал некоторых из них, выйдя за город, засел в канаве между артиллерийским складом и кладбищем. Узнавая кое-кого в темноте, я окликал потихоньку, и вскоре около меня собралось человек шесть. А тёмные фигуры все двигались и двигались мимо.

Из открытых дверей дежурной комнаты пробивался свет, и видно было, что там тоже не спят и ходят люди. Подошел начальник штаба, которого я не видел целый день, так как он был занят оповещением всех для сбора.

Он был, видимо, сильно утомлен и находился в подавленном настроении духа. Он сказал, что оповестил всех, а потому должно собраться людей больше, чем в прошлый раз.

Наконец, я пошел на кладбище, чтобы выяснить число собравшихся. Было уже больше часа ночи.

Долго я бродил, отыскивая притаившихся людей, пока не наткнулся на кого-то.

Началась проверка. Оказалось, что налицо 106 человек: кого не хватало — в темноте было трудно определить, тем более, что проверка шла счетом, а не поименно.