- Там была ваша дочь.
Варути попытался что-то сказать, но лицо не подчинилось - таким и осталось, с испуганными глазами и полуоткрытым ртом. А потом он сгрёб Ликорши за плечво, швырнул в сторону, рванул дверь и бросился в дом.
Он не успел увидеть ничего - только пламя на стенах, почему-то сгоравших и золото в это пламени, почему-то не таявшее. А потом огненный червь ударил ему по ногам, всё полетело вверх тормашками, и клокочущий четырёхзубый рот завис над ним, заслоняя огонь...
И в этот самый миг старый Ликорши, вобрав все силы и отбросив все последствия, обрушил на тварь свой резной церемониальный посох.
- Я прикажу вас сжечь,- сказал Варути. После пятой пиалы настоя мелисы его лицу постепенно возвращался нормальный цвет,- Да, прикажу. За самоуправство. За то, что лезли не в своё дело.
- Жгите. Я стану мучеником, моё имя впишут на Золотую доску. Не всякий аралашн такого удостаивается. Даже моего учителя там нет.
- Значит, не стану. Чести много! Вы, кстати, теперь и не алашн вовсе. Где ваш посох? Сломан!
- Вырежу новый. В детстве я любил резать по дереву.
- А разве это будет настоящий? Вы мошенник, Ликорши, святой, но мошенник.
- Он будет настоящий,- повторил Ликорши,- Он будет такой же, как тот. А сила - не в посохе.
Варути хотел спросить, так ли было обязательно отвлекать тварь на него, раз уж её и вправду нельзя убить в открытую, вспомнил свой страх - нет, не внутри, а ПЕРЕД дверью - потом перешёл на то, что надо бы старика наградить. Как? Чем? Этого он придумать не смог и поэтому просто сказал:
- Валите прочь. Чтоб я вас больше не видел!
Ликорши поклонился и вышел.
Наутро он опять был в дороге.