| Algernon generally occupied the baronet's disused town-house, a wretched being, dividing his time between horse and card exercise: possessed, it was said, of the absurd notion that a man who has lost his balance by losing his leg may regain it by sticking to the bottle. | Алджернон, тот жил обычно в заброшенном городском доме баронета; это был человек ничтожный, проводивший время то на скачках, то - за игрою в карты; говорили, что он придерживается нелепого убеждения, будто, лишившись ноги, можно вернуть утраченное равновесие, прибегнув к бутылке. |
| At least, whenever he and his brother Hippias got together, they never failed to try whether one leg, or two, stood the bottle best. | Во всяком случае, когда он встречался со своим братом Гиппиасом, они никогда не упускали случая проверить, кому сподручнее пьется, человеку с одной ногой или с двумя. |
| Much of a puritan as Sir Austin was in his habits, he was too good a host, and too thorough a gentleman, to impose them upon his guests. | При том, что в привычках своих сэр Остин оставался пуританином до мозга костей, - будучи радушным хозяином и сверх того истым джентльменом, он не решался навязывать своих привычек приезжавшим к нему гостям. |
| The brothers, and other relatives, might do as they would while they did not disgrace the name, and then it was final: they must depart to behold his countenance no more. | Братья его и все прочие родственники могли жить, как им заблагорассудится, лишь бы они не порочили его доброго имени. Но коль скоро такое случалось, решение его было бесповоротно: им надлежало убраться из дома и больше не показываться ему на глаза. |
| Algernon Feverel was a simple man, who felt, subsequent to his misfortune, as he had perhaps dimly fancied it before, that his career lay in his legs, and was now irrevocably cut short. | Алджернон Феверел был человеком цельным: он понял, когда его постигла беда - впрочем, может быть, хоть и смутно, он представлял себе это и раньше, - что вся его карьера в его ногах и что теперь она безвозвратно погибла. |
| He taught the boy boxing, and shooting, and the arts of fence, and superintended the direction of his animal vigour with a melancholy vivacity. | Он учил мальчика боксу и стрельбе, искусству фехтования. И с живым интересом, хоть и не без некоторой грусти, направлял пробуждавшиеся в нем силы. |
| The remaining energies of Algernon's mind were devoted to animadversions on swift bowling. | При этом в остающееся время Алджернон уделял немало внимания осуждению подачи в крикет. |
| He preached it over the county, struggling through laborious literary compositions, addressed to sporting newspapers, on the Decline of Cricket. | Это осуждение свое он распространял по всему графству и строчил требовавшие от него немалого труда литературные творения об упадке игры в крикет, которые он потом посылал в писавшие о новостях спорта газеты. |
| It was Algernon who witnessed and chronicled young Richard's first fight, which was with young Tom Blaize of Belthorpe Farm, three years the boy's senior. | Именно Алджернон оказался свидетелем и хроникером первого в жизни Ричарда поединка - с юным Томом Блейзом с Белторпской фермы, который на три года был его старше. |
| Hippias Feverel was once thought to be the genius of the family. | Г иппиаса Феверела когда-то считали самым способным в семье. |