Испытания - страница 32
Сверкает киносъемка; Полчаса, и час, и два часа затаив дыхание следят рабочие инструментального цеха, соседних цехов и соседнего завода за сотворением чуда.
Молодой фрезеровщик, весь во власти напряженного ритма, с влажными прядями волос на лбу, склонился над станком.
Наконец кто-то восторженно выкрикнул: «За три часа выполнена десятидневная программа производства шпулек!»
Фрезеровщика поздравляют: ведь он только что стал первым стахановцем нового завода! Более того, он первый стахановец всего города, всей области.
И в тот же день случилась у Оли Пахомовой, Шуриной подружки, первая перепалка с Павлом Лаврушиным. А Павла, ставшего потом ее мужем, Шура и тогда считала и теперь считает непререкаемым авторитетом в политике, в экономике, в технике. Почти во всем.
Из цеха на улицу они вышли вместе, вместе сели в трамвай, хотя Павлу проще было пройти пешком. На площадке, которую, кидало из стороны в сторону, Павел старался перекричать дребезжание, скрежет и скрип дряхлого вагона:
— Ну как вы думаете, девчата, разве надо, чтобы технический отдел и весь цех обслуживал одного рабочего, лишь бы сделать его стахановцем? Разве надо, чтобы внимание сосредоточивалось только на одном человеке?
— Да ведь это и есть сила коллектива! — закричала Ольга. — Это сотворение человека нового типа! Разве дело в шпульках?! Кому нужно столько шпулек? В этом ты прав! Но новый тип рабочего нужен! Новый человек нужен!
Сейчас Александра Матвеевна понимала, что в чем-то была права Ольга, а в чем-то Павел. В те еще совсем молодые годы Советской страны надо было дать людям пример, показать им их собственные возможности, к чему стремиться. Но Олины рассуждения все же были наивны. Ведь и «новый человек» создается не единым взмахом!
Ох как трудно создать его, нового человека!
Как старается она, Александра Лаврушина, чтобы в ее бригаде воспитывался этот новый человек. Каким он должен быть? Непьющим, конечно. Ну, девчата не пьют, а все же чтобы не вовлекли их! Новый человек должен любить свою работу так, чтобы главное желание у него было отлично дело сделать… Да и не только в работе, а во всем к совершенству стремиться — вот каким должен быть новый человек, человек коммунистического общества! В большом и малом стремиться к совершенству. В характере и в одежде. Чтобы скромность была и достоинство…
Говорят, что крута она, Александра Матвеевна, а как иначе?! Не о картинах же разговоры разводить?! В рисовании она не обязана понимать… И вдруг будто кольнуло в сознании Александры Матвеевны: вправду ли не обязана?
Так, почти и не поспав, Александра Матвеевна все же чувствовала себя утром после чашки кофе — есть ничего не хотелось — бодрой. Только под левой лопаткой побаливало да левая рука казалась перевязанной туго-натуго. А потом боль под лопаткой прошла, рука стала опять легкой и точной. И в работе было легко, и радостно на душе.
В цех опять пришел директор, его заместители, маленький большеглазый редактор многотиражки Семен Ильич Райский, даже, кажется, кто-то из райкома партии. Все они стояли вместе с начальником цеха и мастерами чуть поодаль от участка бригады монтажниц, но глядели только на их работу. И Лаврушина чувствовала, что бригада выполнит то, что ждут от нее: поставит свой сверхрекорд, переработает панели не завтра, а сегодня, 29 июня, к вечеру.
Краем глаза она увидела Оградоваса. Услышала его голос:
— Крупицыной муж звонит по телефону!
И свой собственный голос услышала Александра, свой автоматический ответ:
— Какие могут быть телефоны! Не отрывайте от работы!
Тут же она взглянула на Марьяну и убедилась, что та поняла правильно: не побежала к телефону, продолжала работать. «Воспитание характера!» — снова подумала Александра Матвеевна.
Лица монтажниц ее бригады виделись ей как сквозь дымку — молодые, свежие, с яркими глазами. Утро сменилось полднем, потом алым закатом. Но времени, казалось ей, не было. Только вдохновенный ритм работы…
Секретарь парткома Олег Сергеевич Иванов собирался во второй аппаратный вместе с директором еще с утра; что там, у Оградоваса? Даст программу сегодня или не успеет? Выбрался Олег Сергеевич в цех только на закате, огромные окна были празднично-алыми. И, подойдя к участку бригады Лаврушиной, секретарь парткома на мгновение замер в растерянности: не узнал знакомых девушек! Показалось ему, что все они на одно лицо: изможденные, измученные. Лишь Александра Матвеевна была такая, будто нет груза усталости на плечах. Ровные брови как бы прочеркнуты высоко над глазами. Спокойная, довольная. Уверена уже, что программу даст.