Истерзанные души: легенда Примордия - страница 8

— Да. Ненадолго. Я отправился в пустыню. Размышлял о своей трансформации.

— Понял что-нибудь?

Крайгер покачал головой.

— И поэтому ты вернулся.

— И поэтому я вернулся.

Через несколько дней после того, как генералы поделились друг с другом своими страхами и обсудили орудующих в Примордии демонов, Монтефалько собрал их вновь — для полночного путешествия.

— Куда мы идем?

— К человеку, которого зовут доктор Тализак. Он занимается для меня исследованиями — уже несколько лет.

— Какими исследованиями?

— Я надеялся, что он создаст мне идеального солдата, машину для убийства, не знающую страха.

— Ему удалось?

— Нет. Пока нет. Но я уже и не надеюсь. Он впал в зависимость от своих лекарств и… ну, вы сами увидите. И все же он сделал одну ошибку, которая может быть нам полезна.

— Полезная ошибка? — переспросил Богото, изумленный этим парадоксом.

— Нам нужен монстр, который изгонит нечестивцев из Примордия. Я верю, что у доктора он есть.

— А… — сказал Урбано.

— Так вы пойдете со мной, чтобы увидеть его?

— Где он?

— Я спрятал его в бывшем Приюте Святого Сердца — на Дрейфус-хилл.

— Я думал, это место пустует.

— Я хотел, чтобы так думали. Если кто-то заявляется без приглашения, его, согласно моему приказу, убивают, а труп сбрасывают в канал.

— Вот куда делись монахини.

Монтефалько улыбнулся:

— Нет. Боюсь, им не так повезло, — ответил он: — Солдаты могут быть жестоки, если пустить все на самотек.

Они замолчали и направились к Дрейфус-хилл.

Зарлз Крайгер, обнаженный, вытянулся на постели Люсидик. Она смотрела на него с восхищением: на сеть шрамов, на то, как изящно его плоть сочеталась с работой Агониста. Серебро, золото, бронза струились по нервам и костям.

Она оседлала его. Между ними вспыхнуло электричество, белые арки связали глаза и соски.

Что за время! подумала Люсидик. Она трахалась с мужчиной, который убил ее отца. По правде говоря, их близость казалась еще более запретной. Они оба были творениями одних рук. Детьми Агониста.

— Интересно, он не против? — заметила Люсидик.

— Агонист?

— Да.

Крайгер не ответил, но Люсидик поняла, что значило молчание любовника.

— Ты встретил его в пустыне?

— Да.

— И он послал тебя сюда?

— Да.

— Чтобы найти меня?

— Чтобы быть с тобой. Он сказал, только ты сделаешь меня счастливым.

Приют Святого Сердца был огромным зданием, верхние этажи которого утопали во тьме. Впрочем, генералам не пришлось долго ждать. Уже через несколько минут карлица, представившаяся, как Камилла, принесла свечи. Она повела троицу в форме по гулким галереям, заваленным грязью и мусором, и вниз — пролетами крутой лестницы — в лабораторию доктора Тализака.

Он работал в яме — этого требовала секретность и сами эксперименты. Вместо кафеля под ногами генералов лежала утоптанная грязь. Место смердело стылой землей, и это довершало картину. Пахло могилой, и они видели ее детей, куда бы ни кинули взгляд. Мертвецы были рабочим материалом Тализака. Они лежали повсюду, лишенные голов и частей тел. Он и не думал экономить. Во многих случаях, у трупа не хватало только одной конечности или ее части. Там — губ, здесь — глаза.

— Где он? — осведомился Урбано.

Камилла простерла руку над ковром из трупов и указала в стылый угол гигантской комнаты, где ждал Тализак.

Потрясенным генералам доктор показался одной из собственных жертв: ужасным, невообразимым экспериментом над плотью.

Он был подвешен на крюке, проколовшем губы, к устройству, чье предназначение генералы постичь не могли. Болтался на нем, словно рыба. В приступе безумия или гениальности, он создал себе внешнюю матку. Полупрозрачный пузырь висел у его живота, покачиваясь между тонкими ногами. Внутри была жизнь.

— Монгроид, — прошептала Камилла.

Монтефалько отвел глаза от кошмарной утробы и ее сокращавшегося содержимого, и воззвал к ее владельцу.

— Тализак, — сказал он: — Нам кое-что от тебя нужно.

Тализак обратил блуждающий взгляд на Монтефалько. Когда он заговорил, деформация рта так исказила слова, что понять их было невозможно. Камилле пришлось переводить.

— Он говорит: что? Что именно?

— Нам нужен кошмар, который устрашит самого дьявола, — сказал Монтефалько: — Зверь зверей. Ужас, что изгонит чудовищ из города.