Истоки богатырства. Секреты атлетизма - страница 17
— Это будет ведерко для твоего боевого коня! Храни на память!
Затем Лукин привлек к себе мальчугана:
— Хочешь Кронштадт увидать?
Тот влюбленно смотрел на своего нового друга:
— Хочу! А как?
...Когда Прасковья Михайловна и Александр Федосеевич вошли в детскую, привлеченные хохотом и шумом, несшимся оттуда, они увидали забавную картину. Капитан Лукин «показывал Кронштадт» их первенцу — он подкидывал его, весело смеявшегося, под высокий потолок и словно пушинку ловил.
— Смотрите, родители, Николай высоты не боится! На грот- мачте не заробеет, голова не закружится... Быть тебе моряком, Коля!
— Еще раз, еще раз подкиньте вверх, дядя Лукин,— просил раскрасневшийся малыш.— Хочу матросом стать! На грот-мачту хочу!
Лукин деловито осведомился:
— А сила в руках есть?
Мальчуган согнул руку в локте и весь напыжился.
— Кое-что имеется,— подмигнул родителям Лукин.— Но надо еще больше!
Он посмотрел по углам. Увидав на секретере бронзовый бюст Монтескьё, снял его и протянул Николаю:
— Сколько раз поднимешь?
Родители не без страха наблюдали, как благородный лик французского мыслителя, автора знаменитого «Рассуждения о причинах величия и упадка римлян», дрожит над головой сына в его слабых ручонках.
— Молодец, Николай!— Лукин поцеловал мальчугана.— Как войдешь в возраст, собирайся в Морской кадетский корпус. Захочешь, к себе на корабль возьму. Вместе будем плавать, вместе станем врагов России бить. Но запомни — ты должен стать сильным!
У меня в команде слабых нет.
Прощаясь, напомнил:
— Про Монтескьё не забывай! Каждый день упражняйся с бюстом. Верхом на лошади катайся — на настоящей, плавай каждый день по часу. Здоровяком станешь!
Малыш согласно кивнул...
Обещания своего он не забыл. Уже к осени родители не узнавали сына: он окреп на воздухе, ловко ездил верхом, научился плавать.
И еще один случай произвел на Николая сильное впечатление.
Однажды в их доме появился человек «наружности страшной»: одежда его была порвана, сам он лицом был темен, телом тощ и вообще весь был «обхлестан сучьями в лесных чащобах».
Это был его дядюшка Василий Софронович. О его подвиге и сейчас нельзя говорить без удивления. Он некогда служил в Нерчинском гарнизоне, затем лишился всех средств к существованию, и вот, за невозможностью платить прогоны, прибыл из Сибири в Петербург... пешком.
— Человек очень многое может, если по-настоящему захочет! — вспоминал об этом случае Николай Александрович много лет спустя.
...Родители души не чаяли в своем первенце. Особенно баловал сына отец.
Однажды родители стали свидетелями следующей картины. Сын, будучи совсем еще малышом, вошел в столовую, когда там никого не было, увидав накрытый к чаю стол, начал стаскивать фарфоровую посуду и швырять ее на паркет.
— Что ты делаешь!— воскликнула мать и бросилась было к Николаю.
Отец остановил ее:
— Не беспокой малыша! У него это здорово получается...
— Ты своим баловством научишь его не творить, а разрушать!— возмущалась мать.
— Ничего, матушка!— возражал ей Александр Федосеевич.— Даст Бог, и творить доброе выучится.
Отец и сын совершали длительные прогулки. Старший с младшим разговаривал как с равным. И еще: отец старался развить сына физически, привить любовь к движению.
— Если бы я не был крепок, мне ни за что не выжить после ранения. Для тебя, Коля, это тем более важно, что ты решил связать жизнь с морем. Море слабых не любит.
Мальчуган втягивался в «двигательную работу» все больше и больше: бегал взапуски с соседскими мальчишками, швырял «на призы» камни — кто дальше, упражнялся с грузом. Поднимал и бронзового Монтескьё, и две небольшие гирьки, которые дал мальчугану отец.
Порой приезжал Лукин.
— Ну, что научился делать за мое отсутствие?— напуская деловой тон, спрашивал он мальчугана.
— Могу камень через крышу перекинуть!— шепотом сообщал тот.— Только матушке не говорите. Бранить будет!
— Ас бюстом занимаешься?
— Тридцать раз вчера поднял.
— Молодец! Пойдем на лодке кататься,— предлагал Лукин.
— Ура! А мне грести позволите?
— Еще бы!
И они шли кататься на Неву. Лукин своему юному другу давал уроки гребли.
Затем, остановившись против какого-нибудь купеческого суденышка, заставлял мальчугана заучивать название его частей: