Исторические записки. Т. VIII. Жизнеописания - страница 11

Позаботившись о том, чтобы его никто не подслушал, Янь Чжун-цзы сказал Не Чжэну: «У меня есть враг, и мне пришлось [34] скитаться во владениях многих чжухоу. Когда я приехал в Ци, [то] случайно узнал, что вы высоко чтите долг и справедливость. Поэтому я и сделал этот подарок на приобретение простой грубой пищи, чтобы доставить вам радость. Разве могу я рассчитывать на что-то большее!» Не Чжэн сказал: «Мои устремления измельчали. Я опозорил себя тем, что нахожусь на рынке среди мясников и довольствуюсь лишь тем, что кормлю старую мать. Пока она жива, я не посмею служить другим людям». Янь Чжун-цзы настойчиво уговаривал, [но] Не Чжэн так и не принял [от него дара]. В конце концов Янь Чжун-цзы, исполнив гостевой обряд, уехал.

Через некоторое время мать Не Чжэна умерла. Он похоронил ее, и, когда окончился траур, сказал: «Увы мне! Я, Чжэн, — простой человек с рынка, орудующий ножом мясника, а Янь Чжун-цзы — сановник и советник князя. Он не посчитал далеким [путь в] тысячу ли, ехал на повозках и верхом, чтобы встретиться со мной, а я обошелся с ним так небрежно и холодно. У меня еще нет соответствующих заслуг, а Янь Чжун-цзы подарил сто золотых с пожеланиями долголетия [моей] матери. И хотя я не принял [дара], его поступок означал, что он достаточно наслышан обо мне, Чжэне. Мудрый человек, испытывая негодование и обиды, снизошел до совсем простого человека и доверился ему. Как же я, Чжэн, мог тогда промолчать! В то время, когда у него возникла нужда во мне, я еще отдавал все силы своей старой матушке. Ныне же, когда она окончила определенный ей Небом срок жизни, я отдам себя в распоряжение тому, кто оценил меня».

И [Чжэн] отправился на запад в Пуян, встретился с Янь Чжун-цзы и сказал ему: «Ранее я не пошел вам навстречу только потому, что была жива моя родительница. Сейчас, к несчастью, окончился определенный Небом срок жизни моей матушки. Кто же тот человек, которому вы, Чжун-цзы, намерены отомстить? Прошу разрешить мне заняться этим делом».

[Тогда] Янь Чжун-цзы поведал ему обо всем: «Моим ненавистным врагом стал ханьский сян Ся Лэй. К тому же он родной дядя ханьского правителя. Его клан многочислен. Место, где он живет, [окружено] усиленной охраной. Я хотел поручить кому-нибудь заколоть его, но [до сих пор] никто не осмелился пойти на это. Ныне вы, к счастью, не отказываете в моей просьбе. Я предлагаю вам в помощь несколько повозок и мужественных всадников».

Не Чжэн ответил: «Хань и Вэй расположены не очень далеко друг от друга. К такому делу, как убийство сяна и к тому же родича [35] правителя княжества, нельзя привлекать много людей. Когда привлекается много людей, обязательно что-то не срабатывает, а когда что-то не срабатывает, тайное становится явным. А если тайное станет явным, то ханьский правитель поднимет все царство на борьбу с вами, Чжун-цзы. Разве это не гибельно?» Затем, отказавшись и от повозок, и от верховых сопровождающих, Не Чжэн попрощался и отправился в путь. Так один со своим мечом он добрался до Хань.

Ханьский сян Ся Лэй как раз находился в своих покоях, вокруг него толпилось множество вооруженных охранников и прислужников. Не Чжэн [вошел] прямо во двор, поднялся по ступеням крыльца и заколол Ся Лэя. Среди приближенных сяна возникла паника. Не Чжэн, издавая громкие крики, перебил несколько десятков человек. А затем, содрав кожу со своего лица и вырвав глаза, вспорол живот и умер.

Ханьский правитель выставил труп Не Чжэна на рынке и посулил вознаграждение тому, кто его опознает, но никто его не узнал. Тогда правитель Хань увеличил вознаграждение, пообещав тому, кто сможет хоть что-то сказать об убийце сяна Ся Лэя, тысячу золотых. Прошло значительное время, но никто так и не опознал труп.

Когда Жун, старшая сестра Чжэна, услышала о том, что убит ханьский сян, а убийцу не удалось взять [живым] и никто не знает ни рода его, ни имени, что труп его выставлен [на базарной площади], а тому, кто его опознает, назначена награда в тысячу золотых, она, сдерживая рыдания, воскликнула: «Не мой ли это младший брат? Увы! Янь Чжун-цзы знал, на что способен мой брат!» И тут же пустилась в путь.