Истории без любви - страница 34

...Валентин Белогуренко подцепил вилкой увесистый вареник, критически посмотрел на него и отправил в рот. Неторопливо разжевал холодное клейкое тесто, проглотил и только тогда продолжил начатую мысль.

— Ты думаешь, Женя, это конец всему. А на самом деле только начало. Знаешь, в чем твоя главная беда? Ты романтик.

— Чушь. Скорее ординарная неудача, от которой выть хочется.

— Вот это-то, брат, и есть романтика. Раз от неприятностей хочется завыть в голос, — значит, пока еще все воспринимаешь сердцем, а не разумом. А сердце надо беречь даже в нашем молодом возрасте.

— Ну и что ты предлагаешь?

— Не выделять при неприятностях лишний адреналин, как авторитетно пишет всеми почитаемый журнал «Здоровье», и перековаться в циника.

— То есть?

— Ты один из немногих, известных мне, у кого в голове мощнейший математический аппарат.

— Допустим...

— Так вот, возьми создавшуюся ситуацию и просчитай ее развитие дальше. Тебе сразу станет легче, поскольку она далеко не тупиковая. Отбрось эмоции и восприми все разумом.

— Ситуация — не металл. Здесь исходные компоненты — люди. А они, к сожалению, ни в какие справочники и таблицы не укладываются. Два человека на сходных должностях: этот тип и наш Вернадский. Что между ними общего? Запись в трудовой книжке о занимаемой должности. К сожалению, я мэнээс[1]. Мне анализ, Валя, не поможет.

— Только начни. Еще как поможет! Я ведь тоже раньше кипел. Эмоции через край выплескивались. А теперь все воспринимаю разумом. Романтизма нет, один цинизм. И мне хорошо.

— Ну какой ты циник, Валя? Одна видимость. Просто тебе легче во всем этом разобраться. В обстановке, что ли, взаимоотношениях. А у меня времени всегда не хватало. Как пришел к вам в отдел, так и вкалывал беспробудно. А сверстники живут, веселятся, путешествуют. Смешно сказать, я ведь, кроме Киева да родительского разъезда, почти и не был нигде. Собирался со стройотрядом на Камчатку, а поехал под Винницу. Я даже моря настоящего не видел, одно только Киевское. И ради чего это добровольное заточение? Раньше мне казалось: работа — главное. Сплав необходим. Кто его даст? Я, Женя Дейнеко. И в долгую дорогу, которой прошагало человечество от каменного топора до космоса, ляжет и мой камень. Понимаешь, мой! А сегодня...

— Не беспокойся, свой булыжник в тернистый путь прогресса ты еще положишь. Ведь сплав-то необходим. Ну, не сегодня, так завтра это признают. И вспомнят, и позовут, и подведут к кандидатской степени под белы рученьки и аплодисменты. Все это будет. А потом твой камень ляжет в общую массу щебенки, по которой, утрамбовывая, пройдет своим катком «поступательное развитие науки и техники». Все это затем покроют бетоном, и готова дорога для грядущих поколений, приумножающих прогресс. И никакой романтики, одно серое полотно пути, под которым твой «камень» перемешался с другими: моим, Шефа, даже директора. Как ты думаешь, сколько имен первооткрывателей сохраняют благодарные потомки? Тысячи? Сотни? В лучшем случае, десятки.

— Где же выход? По-твоему, сложить лапки и не рыпаться, в лучшем случае бездумно тянуть лямку повседневности?

— Позволь, я так не говорил. Вообще, с мыслями надо обращаться бережно, особенно если они чужие. Незачем их искажать. В нашем деле, как в марафонском беге, необходимы не только крепкие мускулы, но еще и трезвый, без эмоций, расчет. Иначе быстро сойдешь с дистанции.

— Давно так думаешь?

— Нет. Если хочешь знать, к таким выводам я пришел недавно, когда Шеф заставил переменить тематику.

...В июле сорок первого из Киева ушел на восток предпоследний эшелон с эвакуированными сотрудниками Академии наук Украины. Один из ведущих ученых Института механики АН СССР Белогуренко-старший вместе с семьей на этот поезд не успел. Задержали дела: не все оборудование и архив удалось упаковать и переправить к месту погрузки. Уже катастрофически не хватало рабочих рук. А орудийная канонада с каждым часом становилась все явственнее.

Эвакуироваться семье удалось лишь через несколько дней, с последним эшелоном Академии наук. Когда состав после долгих унылых стоянок на безымянных разъездах добрался до конечного пункта — Уфы, была глубокая осень. И первый снег белыми сочными мухами уже кружил по утрам в воздухе. Только здесь, на месте, люди узнали, что предыдущий эшелон с эвакуированными сотрудниками АН УССР пропал без вести на дорогах войны. Попал ли он под бомбежку или его уничтожил прорвавшийся, а затем перебитый десант врага, не знал никто.