Истории мееханского пограничья. Том I. Север - страница 37

Но это было не все, чем пехота могла ответить. С тыла, из–за третьей линии обороны, раздался металлический лязг и четыре онагра выпрямили свои плечи. Это не были большие, осадные машины, всего лишь полевая артиллерия, поэтому кувшины,  загруженные на ложки, были объемом не более полутора галлонов. Наполнены они были  смесью смолы, серы, селитры и горного масла. Оставив за собой огненный след, снаряды пролетели над баррикадами и ударили точно в центр вражеского отряда. Теперь стало ясно, для чего всю ночь артиллеристы измеряли расстояния, устанавливали свои игрушки и проводили пробные выстрелы. Благодаря этому могли держать оборону, даже не видя врага.

Кувшины взорвались огнем, и через мгновение клубы черного дыма закрыли весь вид. Крики и вопли внизу на какой–то момент перестали напоминать звуки живых существ. Когда дым рассеялся, на выжженном, окровавленном поле боя лежали тела нескольких десятков людей и лошадей. Остальной отряд удирал сломя голову, только бы выскочить из зоны обстрела.

Начало дня принадлежало Семнадцатому полку.

– Самое странное… нет, дьявол задери, не странное. Самое необычное было в том, что проклятая пехтура стояла молча. – Велергорф оперся плечами о ствол кривого дуба и прикрыл глаза, будто еще раз видел все, о чем только что рассказывал. – Не стучали мечами о щиты, не издавали воинственных криков, не подбадривали себя  оскорблениями врага. Стояли на баррикаде из связанных купеческих повозок, настолько маленькой, что если бы кто–то хорошо размахнулся, то брошенный камень легко перелетел бы из одного конца на другой. Напротив были десятки тысяч диких воинов, и куда не глянь, они видели непреодолимые ряды противника. Но молчали. Я бы на их месте верещал во всю глотку, чтобы не обосраться от страха.

Татуированное лицо скривилось в горькой улыбке:

– А мы всю первую половину дня сидели наверху и смотрели как они воюют. Атаки шли одна за другой, почти без перерыва, находясь напротив входа, кочевники видели подъем на Лысицу и дорогу, заполненную людьми. Они видели как уходит их добыча. Потому так торопились…

Пробные атаки продолжались все утро. Отдельные a'keery отрывались от монолитной стены всадников в нескольких местах одновременно, и неслись в сторону баррикады, забрасывая ее стрелами. Командующий армией Сын Войны проверял стойкость защитников, охват ловушек и искал слабые места в укреплениях. Сначала, когда атакующие приближались на двести ярдов к линии связанных повозок, их засыпал град болтов. Трупы людей и лошадей постепенно окружали баррикаду кровавым полукругом. Позже защитники сменили тактику, увеличивая радиус обстрела, сначала на двести пятьдесят, потом на триста и триста пятьдесят ярдов.

– Пристреливаются – пробормотал Черный Капитан.

Они сидели рядом у искривленного ствола горной сосны, каким–то чудом укоренившейся на скале. Кавер Монель использовал минуту затишья и присоединился к роте, желая взглянуть на поле боя. Его лицо было серьезно. Пока Стража не выдавала своего присутствия, и се–кохландцы не планировали  обойти баррикады со стороны. Удивляться тут было нечему. Кочевники были уверены, что прорвутся первым же серьезным штурмом.

А он начался через два часа после рассвета. Под звуки пищалок и барабанов в нескольких местах началось движение. Стоящие до той поры смешанные шеренги выровнялись, разделились на отдельные отряды. Если у кого и были до сих пор сомнения, что атакующую армию составляют отличные, хорошо обученные и дисциплинированные бойцы, то они сразу же развеялись бы при взгляде на происходящее. Не случайно третий год подряд Империя проигрывала битву за битвой.

Они начали одновременно, пять широких и длинных колонн, по тысяче лошадей каждая. Одна по центру, две по ее сторонам, последние две на флангах, почти вдоль каменной стены. Сначала ехали медленно, шагом, ровными рядами, словно проходящая перед Императором гвардия. Потом ускорились, пошли рысью, затем галопом. Даже притаившиеся на сто футов выше стражники чувствовали дрожь скал, передающих удары тысяч копыт. Атакующие на флангах отряды первыми перешли в карьер, осыпая баррикаду градом стрел. Теперь не было пауз между залпами, дождь стрел равномерно, без устали бил в повозки, наконечники впивались в доски, в защитные навесы, в щиты стоящего в тылу плотного строя тяжелой пехоты.