Истории Подонков - страница 9

Итак, Василиса Зинаидина начала метать икру, и метала ее до тех пор, пока под водой не стало трудно дышать: рот и нос были забиты икринками, а использовать жабры Штунмахеру было стыдно.

— Хватит! — раздался вдруг чей-то голос, и возник Владыка Всей Воды, Капитан Немо.

Штунмахер его узнал по бакам и волевому лицу.

— Здравствуйте, — булькнул бывший шахматист.

— Ты кто? — спросил его Капитан Немо.

— Я утонул недавно, — ответил Штунмахер, — спешил в гости, упал в полынью и пошел на дно, как Титаник немногим ранее.

— Знаю, — проговорил Капитан Немо, — слышал. До сих пор в ушах визг стоит. Особенно монашка одна старалась. Издаваемые ею звуки вызвали тогда сейсмологические процессы.

— И что же случилось? — спросил Штунмахер, понемногу уставая от коммуникабельности этого литературного героя.

— Атлантида ушла на дно, — важно произнес Капитан Немо. — Монашка, конечно, предстала перед Всевышним Судом. Ей вменялось в вину гибель атлантов, порча государственного имущества (самого острова), к тому же выяснилось, что ранее, работая в женском колледже, она испытывала разные соблазны. На суде ей был представлен список всех соблазнов, кроме того, показали небольшой 50-часовой фильм в качестве звукового оформления сухого текста. Для лучшего проникновения в душу монахини судом были вызваны три ее воспитанницы с целью прямой демонстрации соблазнов и дальнейшего развенчивания оных. Труп, ты спишь, что ли?

— Нет, — открывая глаза, булькнул Штунмахер, — я весь внимание. То, что Вы говорите, Капитан, очень интересно. Так же интересно, как задирать юбки муравьям. Предварительно выдернув у них ножки, разумеется.

— Ну, так вот, — продолжил Капитан Немо, — когда список соблазнов подошел к концу, оказалось, что судить монахиню некому. Высочайшего Суда больше не существовало, так как Аккрон с Сатурна влюбился во вторую воспитанницу и увез ее на Карибы; Г-118 (справедливый робот) перегрелся от полученной информации, и в результате на 156 соблазне у него отказала вся система, в конце 208 соблазна он включил аварийную подачу эфедрина, схватил третью воспитанницу и немедля перешел в седьмое измерение. Угадай, труп, кто был третьим членом Высочайшего Суда?

— А? — вздрогнул Штунмахер. — Кто мудак? Кто?

— Я, — гордо ответил Капитан Немо.

— Да нет, что Вы! — горячо забулькал Штунмахер. — Вы не мудак!

— А кто сказал, что я мудак? — с интересом спросил Властелин Всей Воды. — Я был третьим членом Высочайшего Суда, и я был ослеплен красотой первой воспитанницы. Я попался, словно мальчишка, купивший «Playboy» и не обнаруживший там картинок, словно медведь, вместо меда съевший чупа-чупс, словно летчик…

— Не надо про летчика! — взмолился Штунмахер. — Эта песня скоро полезет у меня из задницы! За всю свою недолгую и уже закончившуюся жизнь я знал только одного человека, у которого эта прекрасная мелодия не лезла из задницы. Человека этого звали Анна Каренина-Млекова.

— Не может быть! — пророкотал Капитан Немо. И процитировал следующие строки:

Ты крепко обнимаешь мои ноги

К груди моей прижавшись головой

А я стою, как прежде, на пороге

Ведь ты мешаешь мне пройти домой

— Да, — сказал Штунмахер, — это из цикла «У ног моих валялся Нострадамус».

— Я должен владеть этой женщиной! — заорал Капитан Немо, и вода вокруг него стала коричневой.

Принюхавшись, Штунмахер решил, что и запах у воды стал коричневым.

— Sorry, — потупившись, пробормотал Владыка Всей Воды, — нервы ни к черту. Вперед, за Анной!

— А как же первая воспитанница, — спросил Штунмахер, — поматросил и бросил?

Капитан Немо махнул рукой в сторону Василисы Зинаидиной и, нагнувшись к штунмахерову уху, сказал дословно следующее: — Когда твоя возлюбленная где ни попадя начинает метать икру, это значит, что твой конь застоялся в седле. А раз так — пора в путь!

— По коням! — раздался чей-то голос.

И Штунмахер был мгновенно отправлен на сушу с суточным пайком водорослей и новым водяным противогазом, предохраняющим легкие от попадания в них воздуха.

Да и выглядел Штунмахер непривычно. Три мертвых рыбака у лунок — живой тому пример.