Истории, рассказанные вчера - страница 9

После очередного удара часов наступила тишина: такая отчетливая и прозрачная, что Гриша испугался нарушить ее громким голосом. «Дьявол, приди и купи мою душу! Дьявол, приди и купи мою душу!» — зашептал он. Повторив это несколько раз, он замолчал и прислушался. Было тихо; потом из глубины кладбища донеслось, приближаясь, мяуканье. Вскоре на соседнюю могилу вспрыгнул огромный черный кот. Глядя на Гришу сверкающими зелеными глазами, он разинул пасть в громком вопле: «Мяу!».

Холодок ужаса схватил Гришу за сердце: он почувствовал вдруг, что затеял нечто безрассудное и страшное, от которого не будет ни удачи, ни счастья.

Черный кот соскочил с могилы и, словно вырастая в размерах, начал медленно красться к Грише. «Бежать! Немедленно бежать!» — мелькнула у Гриши мысль; он рванулся и понял, что не может шевельнуть ни рукой, ни ногой. Бросив в отчаянии взгляд на видневшиеся неподалеку могилы Олечки и отца, Гриша прошептал их имена. И тут же раздалось новое мяуканье: с Олиной могилы соскочила неизвестно откуда взявшаяся белая кошечка и прыгнула на черного кота. Тот зашипел, обороняясь; они сплелись в визжащий клубок из когтей и голов, потом клубок распался и два пятна — белое и черное — отскочили друг от друга. Черный кот выгнул спину и грозно заурчал, глаза его сверкали от ярости; белая кошечка, прихрамывая, отступала, на ее боку в нескольких местах виднелись кровавые раны, но когда черный кот вновь направился к Грише, кошечка перегородила ему дорогу. «Папа, помоги Оле!» — безнадежно воззвал Гриша, и серый кот, перемахнув через изгородь, вцепился черному коту в горло.

Кувыркнувшись, черный кот сбросил с себя серого, сбил лапой прыгнувшую на него кошечку и зафыркал, заурчал, — но не так победоносно, как раньше. На несколько секунд черный кот и его противники застыли в странном треугольнике, потом черный кот отвернулся и, негодующе мяукая, исчез в том направлении, откуда появился. Шмыгнув в тень ограды, растаяли в темноте серый кот и белая кошечка, — и таким покоем повеяло вокруг, что Гриша подумал: а не пригрезились ли ему все? Глубоко вздохнув, он успокоил бившееся толчками сердце и, радуясь, что может опять передвигать ногами, зашагал обратно. Пройдя метров десять, обогнул большой куст, глянул вперед и оцепенел: на могиле, стоявшей вплотную к тропинке, странным серебристым огнем полыхал крест. Как рассказывал потом Гриша, он тогда понял выражение «волосы встали дыбом», потому что шевелюра на его голове зашевелилась и поднялась торчком. Минуту, а то и больше, стоял он, глядя на трепыхающееся, неспокойное пламя. Подул ветер, тучи закрыли луну, сгустив кладбищенскую темноту. Сворачивать с тропинки, продираясь сквозь кусты в обход полыхающего куста, казалось еще опаснее, чем путь вперед, и Гриша, глядя под ноги и стараясь не смотреть направо, зашагал по песочному покрытию, шепча «Отче наш» и ежесекундно ожидая чего-то страшного. Вскоре тропинка свернула в сторону и Гриша понял, что крест остался позади; оглянувшись, он не увидел ничего, кроме белых надгробий и черных пятен темноты. Облегченно вздохнув, Гриша ускорил шаг — и вдруг услышал, что позади него кто-то идет. Резко обернувшись, он остановился: вокруг никого не было, но стоило только двинуться вперед, как вновь захрустел песок под ногами тяжело идущего человека, почти вплотную приближающегося к Грише в жутком стремлении схватить его за горло. Гриша опять развернулся, обезумевшими глазами всматриваясь в пустоту и тишину кладбища, затем вновь зашагал вперед, стараясь не слушать прилипающего к спине топота. «Главное — не бежать!» — уговаривал себя Гриша. Мама объясняла, что у спасающегося бегством и натыкающегося на новую опасность человека от страха может разорваться сердце, — и Гриша пытался идти помедленней, с надеждой поглядывая на приближающуюся калитку, — но когда до нее осталось метров двенадцать, не выдержал и помчался вперед, чувствуя, как догоняет его бросившийся в погоню убийца. Достигнув калитки, Гриша толкнул ее, но — Гришино сердце упало в пятки — калитка не открывалась. Собравшись с силой, Гриша всем телом ударился о калитку, ощущая, что если она не откроется, он умрет, — и калитка распахнулась.