Истории удивительных людей - страница 2

– Да, признаюсь, было приятно его хоронить. Вернулись мы с кладбища в добром расположении. Но прошло не больше недели, и жизнь потекла по-прежнему, такая же суровая, утомительная, бестолковая жизнь – стало лучше. Зайцева похоронили, а сколько ещё таких человечков в «футляре» осталось, и сколько их ещё будет!

– Вот тут и оно… – заговорил Генерал, закуривая трубку.

– А сколько их ещё будет! – закричал Кожухов.

Учитель гимназии вышел из сарая. Это был человек обычного роста, не толстый, совершенно лысый, с чёрной бородой чуть ли не по пояс.

– Луна-то, как светит – ярко. – сказал он, глядя на небо.

Была уже глухая ночь, налево посмотришь и всё село увидишь: длинная улица тянулась, вёрст на 7. Всё было погружено в сон, да ещё и в такой тихий…нету ни движения, ни звука, ни лая собак…Чудесно. Направо с края села начиналось поле; оно было видно далеко, до горизонта, и во всю ширь этого поля, залитого лунным светом, тоже ни движения, ни звука…

– Вот оно и есть, – повторил Иван Петрович. – А разве то, что мы живём в городе в духоте, в тесноте, играем в карты – разве это не футляр? А то, что мы проводим всю жизнь среди бездельников, глупых, говорим и слушаем разный вздор – разве это не футляр? Вот если желаете, то я расскажу вам одну очень поучительную историю….

– Нет, уже поздно, пора спать ложится, а то завтра рано просыпаться – и в путь. – сказал Кожухов.

Все трое пошли в сарай и легли на сене. И уже задремали, как вдруг послышались лёгкие шаги… Кто-то ходил недалеко от сарая; пройдёт немного и остановится, а через минуту опять …

– Это Марья Васильевна ходит, – сказал Кожухов.

Шаги затихли…

– Давайте спать… – сказал Стужилин.

И минут через десять Кожухов уже спал. А Иван Петрович всё ворочался с боку на бок и вздыхал, а потом встал, опять вышел наружу и, встал у дверей, раскрутил фляжку с самогоном. А генерал, тоже не уснул, вышел наружу и сел у дверей, закурив трубку.

И тут опять Иван Петрович начал:

– Видеть и слышать, как лгут, и тебя же называют дураком за то, что ты терпишь эту ложь; сносить унижения, не сметь открыто, заявить, что ты на стороне честных, свободных людей, и самому лгать, и улыбаться, и всё это из-за куска хлеба или из-за тёплого угла – нет, больше жить так невозможно!

– Да… – протяжённо проговорил Стужилин, – это, как в армии, не солжешь в проступке, так поминай как знали… Многим везло, и после правды, им ничего не было, а некоторым – нет…

Старый генерал ушёл спать , и через несколько минут, доносился его храп, а Иван Петрович остался у прохода… Просто на всего он думал про слова генерала, пройденного всё, и стужу, и воду, и огонь…И смекнул, что всё же, хоть он  и плохо понял Стужилина:

– Прав старый…прав…