История аббатов - страница 16

К тому же, хотя он и был прежде на службе короля Эгфрида, оставив раз и навсегда мирские дела, сложив оружие и взяв на себя службу духовную, он оставался настолько смиренным и подобным другим братьям, что вместе с ними с радостью веял и молотил, доил овец и коров, с удовольствием и послушанием трудился в пекарне, в саду, на кухне и исполнял все работы в монастыре. Но и приняв управление и сан аббата, с тем же расположением, что и прежде, относился ко всему согласно тому как наставляет один мудрец, говоря: "Они сделали тебя правителем; да не будешь вознесен, но будь среди них, как один из них, кроткий, приветливый и добрый ко всем".

Конечно, всякий раз, когда находил удобным, он смирял грешивших установленным правилом, но больше усердно с присущим ему привычным уважением увещевая, чтобы никто не пожелал грешить и заслонить для себя чистейший свет его лица облаком своего беспокойства.

Часто выходя куда-нибудь ради заботы о монастырских делах, там, где находил трудившихся братьев, по обыкновению присоединялся тотчас же к ним в работе; либо, взяв рукоять, направлял движение плуга, либо укрощал молотом железо, либо раскачивал рукой веялку, либо делал что-то подобное.

Ибо он был юношей исполненным сил, с приятными речами, к тому же радостный духом, щедрый в благодеяниях и красивый на вид. Он ел ту же пищу, что и другие братья всегда в одной трапезной с ними, спал в том же помещении, где спал перед тем, как стать аббатом. Даже охваченный болезнью и уже наперед зная о своей смерти по верным признакам в течение двух дней оставался в спальне братьев.

Но за пять дней, оставшихся вплоть до часа кончины, Эостервин распорядился перенести себя в более уединенное убежище. Удалясь туда в один из дней, сидя под открытым небом, когда все братья были призваны к нему, он по обыкновению своей милосердной природы дал поцелуй мира им, сетующим и оплакивающим уход такого отца и пастыря.

Он же почил на седьмой день марта, ночью, когда братья возносили хвалу псалмопения заутрени. Ему было 24 года, когда он устремился в монастырь; в нем он прожил 12 лет, семь лет исполнял обязанности священника, четыре года из них управлял монастырем; и так, "покидая бренное тело и смертные члены" он отошел в небесное царствие.

Теперь же, когда забегая вперед было коротко рассказано о жизни достопочтенного Эостервина, возвратимся к ходу повествования.

Поставив его аббатом монастыря блаженного апостола Петра, поставив и Кеолфрида аббатом монастыря блаженного Павла, Бенедикт немного спустя в пятый раз устремясь из Британии в Рим, вернулся назад, как всегда нагруженный бесчисленными дарами предметов церковного обихода, ибо был обогащен великим изобилием святых томов и не меньше прежнего полученными в подарок священными иконами.

Ведь на этот раз он привез картины Господней истории, которыми увенчал по кругу всю церковь блаженной Богородицы, возведенную в старшем монастыре. Для украшения монастыря и церкви блаженного апостола Павла он поместил искуснейше исполненные изображения, согласующие Ветхий и Новый заветы. К примеру, икона объединяла по очереди в ближайших частях Исаака, несущего дрова, на которых он должен был быть принесен в жертву, и Господа, также несущего крест, на котором ему предстояло претерпеть мучения. Таким же образом вознесенный на кресте Сын человеческий сопоставлялся со змеем, вознесенным в пустыне Моисеем.

Среди прочего Бенедикт привез и два паллиума несравненной работы из чистого шелка, с помощью которых впоследствии он приобрел три гайды земли на юге от реки Вир, возле устья, от короля Альфрида и его советников (ибо вернувшись Бенедикт узнал, что Эгфрид был уже убит).

Но возвращаясь, среди радостного, привезенного вместе с ним, Бенедикт нашел дома и печальное, а именно, что достопочтенный священник Эостервин, которого, намереваясь уехать, он поставил аббатом, с немалым числом вверенных ему братьев уже покинул мир из-за бесчинствующей повсюду чумы.

Но было и утешение, поскольку на месте Эостервина он увидел как достопочтенного, так и кроткого мужа из этого же монастыря, то есть диакона Зигфрида, вскоре назначенного выбором его братьев, и его соаббата Кеолфрида. Он бесспорно был мужем достаточно обученным мудрости Писания, украшенным наилучшим нравом, наделенным чудесной добродетелью воздержанности, но при этом немало обремененным телесным недугом для охраны душевной добродетели, заботящемся о сбережении невинности сердца при вредоносном и неизлечимом пороке легких.