История Авиации 2003 06 - страница 57
А вот познакомиться с советской РЛС Тимофей Пантелеевичу пришлось уже к самому концу войны: «В 1944 году, уже к концу, нас повезли на соседний аэродром. Там показали машину, на ней стоит такая рогатая антенна и говорят: “Вот это радиолокационная станция, с антенной типа У до-яги". Японец сконструировал, никогда не забуду. “Эта станция обнаруживает самолеты, так чтобы вас не “путали” включайте прибор опознавания". Прибор нам уже поставили, а зачем он и что из себя представляет, никто не знал. Поначалу включали мы этот прибор, а потом бросили. Что-то они, вроде как, помогают фрицам нас находить. Помню, еще на Украине мы встречали на земле большое количество ленточек фольги. Знали, что ее бросают американцы со своих В-17, а вот для чего? Мы были без понятия. Только потом узнали, что таким образом они “сбивают" РЛС. Мы тогда в этом деле были “темные”».
Немецкие истребители, по воспоминаниям ветерана, были весьма опасным противником. Встречи с ними, даже в конце войны, были отнюдь не редкостью, «примерно в половине боевых вылетов. Хоть и говорят, что авиация немцев была выбита, но кто был выбит? Сопляки, а асы продолжали летать. Причем более опасным считался “фокер”. Он нес более тяжелое вооружение, он был быстрее. У меня сложилось впечатление, что он вообще был получше “мессера”. Только он поздно появился», немецкие 20-мм пушки были достаточно грозным оружием, но в зависимости от того, куда попадет. Если он заходил под ракурсом 2/4 и попадал в фюзеляж, то получалась пробоина в 6 – 7 см. Хлестанет в плоскость, то выходило 15 – 20 см, большая дыра выходила, с такими вывернутыми краями. Видимо за счет того, что плоскость – элемент несущий, то разрушению это помогало». Главной защитой от истребителей, по словам Пунева, было «строгое соблюдение строя. Все маневры и “броски”, только в рамках строя».
Меня несколько озадачило утверждение о полетах на Пе-2 «в одиночку», поэтому напрямую спросил, что же мог Пе-2 противопоставить немецким истребителям. «Если надо, Пе-2 мог немецкому истребителю такое устроить, что мало не покажется. Элементарно. Скорость у “пешки" конечно поменьше, но великолепная маневренность и возможность ведения огня в разных направлениях шансы в значительной мере уравнивали. Огня штурманов и стрелков немецкому истребителю следовало реально бояться, поскольку их возможности его сбить были весьма велики, на мой взгляд, намного больше, чем у их летчика огнем курсовых пулеметов. Поэтому, если одиночный ‘мессер” или “фокер” нападал на одиночную “пешку”, то еще неизвестно было, кто кого завалит. На “охоте" или разведке одиночная «пешка» уходила от истребителей довольно легко. В пике, скорость набрал, и только они нас и видели. Главное засечь их вовремя. Если же ты их “прозевал", то, от пары истребителей на один Пе-2, можно было и “отстреляться", отбить им охоту нападать. Запросто. Хорошо обученный экипаж, не супер, а просто хорошо обученный, на “пешке большие шансы против пары истребителей имел. Конечно, если количество немецких истребителей было больше пары, то, у одиночной “пешки”, шансы от них уйти были невелики. В отличие от атаки бомбардировщиков в строю, одиночную “пешку” можно атаковать со всех сторон.
Отправился я как-то раз на “охоту”. Меня же на ней и подловили. Дело было в 44- м, над Польшей. Как они меня гоняли! Пара “мессеров”. Чего я только в воздухе не выделывал, вцепились, не отпускают. Я даже в облака залетал. Вот где страху-то натерпелся! Меня-то слепым полётам никто не обучал. Первые несколько минут, пока дух переводил, было нормально, а вот потом… Лечу и кажется мне, что у меня все время крен растет. Смотрю на приборы, все нормально, а по ощущениям – всё нарастающий крен. Я сколько мог крепился, а потом экипажу говорю: “Ребята, больше не могу, выходим! Там, собьют нас “мессеры” или нет, ещё неизвестно, а тут точно, загремим”. Только мы из облаков выскочили, вот они “красавцы”! И всё опять по новой. Оторвались мы от них, только тогда, когда у них начало заканчиваться горючее. Но, “заколебали" они меня так, что мы за были, где находимся.