История цветов - страница 38

Насквозь мокрый, он решил перейти речку по мосту. На берегу несколько женщин промывали рис. Монах, проходя мимо и думая о своих злоключениях, то и дело восклицал: «Ай, горько! Ай, горько!» Не зная, в чем дело, женщины подбежали к нему.

— Люди промывают рис для вина, — закричали они, — а он говорит — горько. Этого еще не хватало!

Они избили монаха и изодрали на нем всю одежду. Солнце поднялось уж высоко. Монах был до смерти голоден и стал жевать коноплю. Вдруг послышались крики: «Дорогу! Дорогу!» — и показались всадники. То ехал сам правитель уезда. Монах быстро спрятался под мост, но тут же надумал выменять у правителя немного риса на коноплю.

Как только всадники въехали на мост, монах выскочил наверх и склонился перед конем правителя. Но правитель сильно разгневался, приказал избить его и ускакал. А монах без чувств скатился под мост. Тут-то его и заметили стражники, как раз в эту пору совершавшие обход.

— Под мостом валяется труп какого-то монаха, — удивились они. — Давайте-ка испробуем на нем свое оружие!

Они подняли копья и принялись поочередно колоть ими монаха. А монах так перепугался, что и вздохнуть не смел. Вдруг один стражник сказал, обнажая нож:

— Говорят, из мужского корня буддийского монаха получается отличное лекарство. Отрежу-ка я его, да и пойдем дальше!

Тут уж монах вскочил на ноги и с громкими воплями обратился в бегство.

Только после захода солнца добрался он до своего монастыря. Ворота были уже закрыты. Сколько ни кричал истошным голосом монах, служка не отпирал.

— Наш наставник ушел к своей жене! — наконец крикнул он. — Ты что, негодяй, орешь средь ночи?!

Тогда монах решил проползти во двор монастыря через собачий лаз.

— Вечно чья-то собака шляется по ночам и слизывает масло перед изображением Будды, — нарочно громко сказал служка. — Вот и опять прибежала!

Он схватил дубинку и больно избил монаха.

Про того, кто попадает в переделку, теперь и говорят: «Он как тот монах, что переходил речку!»

В начале правящей ныне династии{13} жил один буддийский монах по прозвищу Большой Вонсим. Был он так высок ростом, что, когда шел по дороге, намного возвышался над головами прохожих, а рукой мог свободно достать до стропил высокой веранды. По характеру своему Вонсим был человеком легким, корыстные помыслы были ему неведомы. Постоянного жилища он не имел, но никогда не уходил в другие края. Ночевал Вонсим привалясь где-нибудь к забору, а на заре покидал это место. Если же он заболевал, то ложился прямо на улице, и горожане наперебой снабжали его едой. Даже из домов князей и министров приносили ему вино и пищу.

Когда случались в стране бедствия — наводнения или засухи, — Вонсим собирал своих учеников, истово творил молитвы. И бывало, что молитвы его помогали. Получая тысячу монет, он не выражал радости. Утратив все, что у него было, — не чувствовал себя несчастным. Если люди дарили ему одежду — будь то мужскую или женскую, — он набрасывал ее на себя и носил. Если же случалось, что просили одежду у него, — он все с себя снимал и отдавал, не раздумывая. Была у него одежда — прикрывал он ею свое тело. Не было совсем — сплетал платье из травы и не стыдился носить его. А доставались ему великолепные парчовые одеяния, он не гордился ими. Не знал Вонсим предела, получая от людей, не ведал границ и в отдаче им. Не выражал Вонсим никакого почтения при встрече с министром, как и не считал для себя зазорным поболтать с невежественной женщиной. Если видел он брошенный труп, то непременно взваливал его себе на спину, относил в сторонку и хоронил.

Однажды увидел Вонсим валявшийся в овраге труп. Горестно над ним поплакав, он поднял труп на спину. Три дня носил Вонсим покойника на плечах и схоронил его только после того, как вместе со своими учениками сотворил заупокойное моление Будде.

Обратился как-то Вонсим к своим ученикам с такими словами:

— Хочу вот тело свое предать огню и переродиться!

Ученики собрали дров, сложили из них помост. Вонсим влез на помост, чинно уселся. Однако когда к нему стали подбираться красные языки пламени, он не смог вынести жара. Прячась за дымом, Вонсим тайком слез с костра, сбежал и вернулся в храм раньше своих учеников.