И точно, к утру конвульсии Шульца стали мало-помалу утихать, дыхание его сделалось реже. Студент держал его на своих руках. Наконец он сделался спокоен, голова его покатилась на грудь… Все было кончено; студент перекрестился и закрыл страдальцу глаза.
В эту минуту кто-то постучался в дверях.
— Кто там? — закричал студент.
В дверях просунулась фигура Мюллера с узелком в руках: он принес новые, блестящие калоши, взамен первых, о которых он подумать не смел. Узел выпал у него из рук.
— Боже мой! Что это такое? — закричал он.
— Судьба! — глухо промолвил студент.
Мюллер подошел к постели, упал на колени и поцеловал руку усопшего.
В комнате было долгое, глубокое, таинственное молчание.
Наконец Мюллер встал, отошел с студентом в сторону и спросил у него с участием:
— Что, вы тоже музыкант?
— Нет! Я хотел посвятить себя литературе, да…
— Да что же?
Молодой человек печально покачал головой и показал на покойника.
— Что ж вы хотите делать?..
— Я схороню его…
— А потом?
— А потом… уеду к матушке в Оренбург.