История экономического развитие Голландии в XVI-XVIII веках - страница 28
. Результатом разведения этой культуры' было повышение земельных цен и арендной платы. Повысилась также цена на овечий навоз, который считался весьма полезным удобрением для табака. Раньше он стоил 3–4 гульд., а во время расцвета культуры табака — 14–20 гульд. В 1670 г. в Амерсфорте насчитывалось по крайней мере 120 табаководов. Впоследствии эта культура пришла в упадок и в XIX в. совершенно исчезла[41].
В провинции Утрехт издавна было развито коневодство, которому в XVI и XVII вв. власти старались оказывать поддержку изданием соответствующих постановлений. Постановление, изданное в 1542 г., возобновленное и дополненное затем в 1585 г., запрещало скупку и вывоз лошадей из провинции. Постановление от 1675 г. предусматривало меры к увеличению конского поголовья, сильно сократившегося вследствие вторжения французов>{142}.
Сельское хозяйство Оверэйсела напоминало хозяйство восточного Гелдерланда; «о обработанная площадь здесь была меньше. Оверэйсел выделялся обширными пустошами, которые частично переходили в болота на моховых возвышенностях. В XVIII в. последние оставались еще невозделанными и необитаемыми; в частности совершенно пустынным был Твенте. Лучшие земли были расположены между Борне и Хенгело и в окрестностях этого города. Здесь было много крестьян-собственников, другие же сдавали свои участки мелким арендаторам с 6–8 коровами. В общем положение этих мелких крестьян в Твенте было весьма жалким. Неразделенные общинные земли (марки) препятствовали развитию самостоятельности отдельных крестьян[42], а также освоению пустошей. По сравнению с высокими податями доходы были незначительны. Большая бедность и традиционная зависимость младших сыновей от старших заставляли население уже в XVI и XVII вв. бежать в город в надежде добиться там лучшего материального положения. Когда после 1730 г. в Энсхеде стала развиваться промышленность, этот город стал притягательным центром для сельского населения, которое таким образом способствовало возникновению промышленности. В маленьких городах, как Олдензал, Отмарсюм и т. д., в XVIII в. проживало много крестьян, что придавало характерный отпечаток этим местам. Оверэйсел был в XVIII в., пожалуй, самой бедной провинцией>{143}.[43]
В XVI–XVIII вв. очень отсталым был Дренте. Лишь в XVIII в. на болотах медленно стали развиваться новые поселения (колонии), в то время как земледелие более старых поселений достигло уже высокого развития. Дрентские крестьяне превосходили твентских уверенностью в себе и самостоятельностью, так как они не были в такой степени, как последние, обременены барщиной и службой на барском дворе и сравнительно рано добились известной свободы; все же самостоятельных крестьян было немного. В 1621 г. пять шестых населения составляли съемщики и арендаторы и лишь одну шестую — свободные собственники. Но условия аренды были весьма тяжелы, так как треть дохода поступала в пользу землевладельца и лишь две трети шли арендатору или издольщику. Земледелие велось очень примитивным способом; большая часть общинной земли оставалась неразделенной. Важнейшими продуктами были рожь и гречиха и, так же как повсюду, лен, который частично поступал в продажу.
В XVIII в. в Дренте, как и в соседних провинциях (Гронинген, Фрисландия, Оверэйсел) стали применять огневую систему земледелия при освоении болот. Система эта была известна в Дренте уже в первой половине XVII в.; на освоенных огневой системой болотах засевали преимущественно гречиху. Широко было распространено овцеводство как в целях получения мяса и шерсти, так и в целях получения овечьего навоза. Шерсть частично поступала на рынок и на фабрики одеял в Кампене и Лейдене. Распространение получило также коневодство, носившее преимущественно торговый характер. Дрентских лошадей отправляли во Фрисландию и затем продавали в Голландии как фризских.
В истории сельского хозяйства Гронингена можно отметить два явления, которые оказали существенное влияние на его развитие. Первое из них это — наследственная аренда>{144}. Первоначальна это право представляло собой обычный договор об аренде земли при обязательстве арендатора самому построить дом. Происхождение этого права относится еще к тому времени, когда строились, как правило, деревянные дома, так что после окончания арендного договора арендатор забирал свой дом или продавал его землевладельцу или новому арендатору. С переходом к строительству каменных домов из этих примитивных условий постепенно развился обычай, по которому дом, с правовой точки зрения, стал как бы непосредственной принадлежностью той земли, на которой он был построен; арендатор терял свое первоначальное право, за дом стала также взиматься определенная арендная плата. Это соответствовало тогдашним, весьма еще отсталым экономическим отношениям. В дальнейшем, в связи с общим развитием сельского хозяйства, возникла большая, объективно ничем не оправданная, разница между твердо фиксированной (наследственной арендой (Beklemmingshuur) и позднейшими арендными ставками. Землевладельцы стремились вознаградить себя за понесенные потери увеличением натуральных повинностей и подарков, которые причитались им в известных случаях. В этих условиях твердо фиксированная плата при наследственной аренде, вполне естественно, имела большие преимущества для крестьян; благодаря ей крестьянин оказывался в положении фактического владельца земли. В то время как в других провинциях богатые горожане или дворяне являлись полными владельцами крупнейших поселений, в то время как арендаторы имели лишь временные и ограниченные права на землю и находились в полной зависимости от собственников, гронингенские съемщики, уплачивавшие фиксированную арендную плату, превратились, по существу, во владельцев, которые имели лишь известные, не очень тяжелые обязательства по отношению к собственникам земли. Их преимущества состояли в том, что они могли пожизненно свободно распоряжаться своим владением, что при условии выполнения ими своих обязательств арендный договор с ними не подлежал расторжению и что те улучшения, которые они производили на своих участках, приносили пользу им самим или наследникам. Право наследования вместе с тем затрудняло дробление земельной собственности. Землевладельцы получали лишь скромную, хотя и твердую ренту.