История экономического развитие Голландии в XVI-XVIII веках - страница 38
. Делфсхавен, который еще в 1700 г. отправлял 1 быстроходный буйс[67] и 44 обыкновенных рыболовных буйса, доставившие 1663 ласта[68], в 1712 г. выслал лишь 14 обыкновенных буйсов, доставивших 270 ластов. Брилле выслал в 1700 г. лишь 3 буйса, доставившие 508 ластов, а в 1702 г. — 5 буйсов, доставивших 91,5 ласта>{212}.[69] Лишь медленно промысел стал поправляться; однако в обеих этих гаванях он никогда более не достиг того объема, который имел до 1700 г. Сельдяной промысел Роттердама все более регрессировал и не играл более никакой роли[70]. Единственная гавань, где рыболовство процветало, — был Влардинген, небольшой порт, обслуживавший Роттердам. После сильного упадка в 1702–1707 гг. ловля сельдей приняла там хотя и неустойчивое, но тем не менее благоприятное развитие. Высшей своей точки ловля сельди в этом порту достигла в 1735 г. — 5438 ластов. Число буйсов все увеличивалось. Однако результаты лова не соответствовали увеличению числа судов, которое в 1752 г. достигло рекордной цифры в 133 судна>{213}. По-видимому, имело место самое перемещение центров сельдяного промысла. Благоприятно расположенный Влардинген выиграл за счет других пунктов на Маасе. У нас мало сведений о северо-голландских пунктах. Процветавший в свое время сельдяной промысел в Энкхёйзене в XVIII в. пришел в упадок>{214}.
Несмотря на хорошие результаты лова на влардингенском участке, не приходится сомневаться в общем упадке сельдяного промысла в Нидерландах. Валовая выручка от улова значительно снизилась в сравнении с прошлым. Сказались также отрицательные стороны слишком педантичного соблюдения складочного права. Старые рынки были потеряны; на основе же действовавших бесчисленных стеснительных предписаний было совершенно невозможно конкурировать с заграницей. Голландское законодательство оказалось теперь тяжелой цепью на шее промысла; но не одно оно было причиной упадка>{215}. Этому законодательству подчинен был также Влардинген, между тем здесь рыболовство процветало.
Для общей оценки необходимо поэтому учесть также соотношение между внутренним потреблением>{216} и экспортом. Между тем, именно последний сильно пострадал из-за снижения конкурентоспособности голландской сельди. Требования голландцев о предоставлении их сельди преимущественного положения из-за того особого ухода и контроля, которым пользуются у них ее лоб и засол, встречало повсюду все возраставшее противодействие, в особенности проявлявшееся со стороны Гамбурга. Штаты Голландии и Фрисландии уже в 1609 г. заключили с ним соглашение, по которому Гамбург признал установленные для лова и торговли сельдью правила>{217}.[71] Если это соглашение не всегда точно соблюдалось, то оно все же служило линией поведения. Вскоре успешным конкурентом голландской сельди на гамбургском рынке выступила бергенская (норвежская), а с начала XVIII в. — шотландская сельдь. Несмотря на протесты, Голландии не удалось сохранить свое старое монопольное положение, хотя Генеральные штаты многократно обращались с представлениями к гамбургскому сенату. Случай с Гамбургом ясно показал, что причиной краха голландской политики в сельдяном деле явилось то упорство, с каким голландцы придерживались старых, необоснованных, часто базировавшихся на предрассудках, постановлений о лове и укладке сельдей и своих притязаний на складочное право. Когда впоследствии у коллегии «Groote Visscherij» открылись глаза и когда в 1752 г. было получено разрешение отправлять сельдь непосредственно с моря в Гамбург, — было уже слишком поздно. Голландская сельдь вынуждена была делить гамбургский рынок с северной и шотландской. Хотя привоз северной и шотландской сельди был в течение долгого времени ограничен лишь 3–4 судами, тем не менее неголландская сельдь получала все большее и большее распространение>{218}.
Полное непонимание действительного положения сказалось в том, что голландцы все еще считали возможным сохранить монополию отечественного промысла или во всяком случае обеспечить его преобладание, опираясь на давнишние постановления. Голландцы стали упорно возобновлять запрещения вывоза бочек, сетей, обручей и т. п. и тем самым содействовали падению старого голландского бочарного производства. Все еще существовала детская вера, что заграница заинтересована в высоком качестве голландской сельди и что только голландская сельдь в состоянии удовлетворить эти высокие требования. Это утверждали в такое время, когда внешняя конкуренция приняла угрожающие размеры.