История экономического развития Голландии в XVI-XVIII веках - страница 36
.[60]
Из важнейших постановлений о ловле сельдей, их заготовке у торговле ими, большая часть которых была издана еще в XVI в, нужно упомянуть следующие>{189}. Производить продажу сельдей на море или за границей было запрещено. До 1 июня была запрещена засолка сельдей в бочках. Были изданы строгие постановления о «клеймении»; оно должно было служить защитной маркой, указывавшей на происхождение сельдей, и исключало бы иностранную конкуренцию. Были также изданы твердые предписания относительно бочек, качества соли и обращения с сельдями после улова. С 1593 г. за начало лова был установлен Иванов день (24 июня). Укладка сельдей в бочки должна была производиться совершенно открыто, с тем чтобы каждый мог убедиться в их доброкачественности и порядке. Эти предписания, а также другие, изложенные в многочисленных плакатах, несоблюдение которых влекло за собой строгие наказания, имели своей целью в первую очередь сохранение за Голландией складочного права и монополии на этот продукт.
Отсюда забота о хорошей репутации сельди, а также щепетильная забота о том, чтобы обеспечить ловлю и торговлю сельдями по возможности лишь за своими соотечественниками и предупредить фальсификацию и подражание со стороны заграницы, что могло случиться при пользовании голландскими бочками для укладки сельдей за пределами страны, или в случаях злоупотребления голландской «маркой», или при укладке сельдей в таре, произведенной не по установленным правилам.
Для возможного облегчения рыболовного промысла Генеральные штаты уже в 1586 г. по всей республике освободили от обложения пошлинами соль, необходимую для засолки рыбы. Голландские рыболовы оплачивали акциз, а провинция уплачивала за это ежегодно 6 тыс. гульд. правлению так называемой «Groote Visscherij».>{190}
Несмотря на все трудности, стоящие перед сельдяным промыслом, он все же успешно развивался. Ни ненадежность положения на море в первые десятилетия после разрыва с Испанией[61], ни конфликты по вопросу о рыболовстве с Англией, начавшиеся в 1609 г. и тянувшиеся целые десятилетия>{191}, ни пиратство жителей Дюнкерка не могли надолго повредить сельдяному промыслу. Ни для какой другой отрасли морского судоходства государство не предоставляло столько конвоев, как для сельдяной. Особенно стали прибегать к конвоированию в 20-х — 30-х гг. XVII в.>{192}С другой стороны, вряд ли в каком-либо другом промысле, связанном с мореходством, господствовало такое строгое единение и, вместе с тем, исключительность, как в сельдяном и в соприкасавшихся с ним промыслах. Города Энкхёйзен, Делфт, Роттердам, Схидам и Брилле, входившие в коллегию «Groote Visscherij», не допустили в нее другие города. Без разрешения коллегии ни один буйс не мог выйти в море>{193}. Амстердаму, Хорну, Моникендаму, добивавшимся принятия в коллегию, было бесцеремонно в этом отказано.
О количестве судов, участвовавших, в лове сельдей, могут дать представление следующие данные>{194}. Если цифры Рэли о 3 тыс. рыболовных судов с 50-тысячным экипажем, пожалуй, преувеличены, то данные за 1639 г. о 750 судах преуменьшены. По данным дела Курта в 1669 г. было 1000 буйсов, по данным «Koopman» на лов выходили в 1610 г. 1500, а десять лет спустя — 2 тыс. буйсов>{195}. Венецианский посол сообщал в 1610 г., что одна Голландия имела 700–800 рыболовных судов>{196}. Оценка Божона (Beaujon)>{197}>,[62] — 2 тыс. буйсов для Голландии, Зеландии и для портов Северного моря в период их наивысшего расцвета, — вероятно, бличка к Истине. В середине XVII в. валовой доход от сельдяного промысла в благоприятные годы доходил до 21–22 млн. гульд. Затем производственные расходы возросли. Около 1669 г. буйс стоил 4550 гульд., его снаряжение — 5500 гульд. В 1768 г. стоимость судна составляла 9 тыс. гульд., снаряжение судна для двух рейсов — 6 тыс. и для трех рейсов — около 8 тыс. гульд. Три выхода в море в течение года считались самым большим достижением.
Не подлежит сомнению, что в судоходные компании по лову сельди были вложены большие капиталы. Божон оценивал эти капиталы в период расцвета промысла в 14 млн. гульд.; по другой оценке, в конце XVI в. они составляли 6 млн. гульденов