История Гермионы [СИ, Истории 1-7] - страница 61

— Ничего не поняла, — подумав, сказала я.

— Очень коротко, Грейнджер. Но только после…

— Клятвы, — вздохнула я. — Хорошо. Только… только вы тоже пообещайте не убивать Блэка, пока всё не разъяснится, пожалуйста!

— Убить не убью, — после явных колебаний сказал он. — Но задержать обязан.

— Вы его задержите, а дементоры убьют. Он же приговорен к «поцелую», — вздрогнула я. — Нет. Лучше так… вы не позволите ему умереть, пока не будет доказана его вина и не состоится суд! Ну, если он сам нарвется, это не считается. И самооборона тоже не считается, только без фанатизма…

— Я лучше вас убью и скажу, что это сделал Блэк, — мрачно произнес Снейп. — Ладно, черт побери, уговорили. Я сам хочу понять, что происходит.

Процедура была привычной, много времени не заняла, и я, поерзав на стуле, приготовилась слушать.

— Очень коротко, — сказал профессор после паузы. — Я, как вы сами сказали, слизеринец. Люпин, Блэк, Поттер и Петтигрю были гриффиндорцами.

— Поттер?!

— Да, Джеймс, отец Гарри. Эта великолепная четверка не давала мне жизни. А я отвечал по мере сил, — судя по кривой ухмылке, сил более чем хватало. — Они называли себя Мародерами.

— Говорящее прозвище, — пробормотала я.

— Блэк ведь сам из семьи, имевшей дело с Темными искусствами. Его младший брат учился на Слизерине, неплохой был парень… жаль, пропал без вести, — сказал Снейп, глядя в сторону. — А Люпин… Дамблдор принял его в школу и все это время скрывал, кто он такой. Правда, судя по виду, после окончания Хогвартса вписаться в обычную жизнь Люпин так и не сумел. Оборотней не жалуют.

— Ясно… А как же… по полнолуниям? Вы его заменяли, значит, он где-то отсиживался во время превращения?

— Да, сейчас уже есть зелье, позволяющее оборотням сохранять разум. Тогда его только-только составили, и… Нестабильные были свойства, одним словом. Поэтому Люпина запирали в Визжащей хижине, а я как-то подсмотрел, — усмехнулся Снейп. — Ну а Блэк заметил меня и подсказал, как остановить Дракучую иву, дескать, тогда я узнаю тайну.

— А Ива-то причем?

— Под ней начинается потайной ход в Визжащую хижину.

— Бред какой-то… — пробормотала я. — А через дверь войти нельзя, что ли?

— Магия и логика, Грейнджер, зачастую вещи несовместные. Вы сами это знаете.

— Да, точно… И вы решили посмотреть?

— Именно. А ума сопоставить исчезновения Люпина с лунными фазами мне не хватило, — самокритично сказал Снейп. — Вот я и влез в пасть к оборотню. На мое счастье, Блэк сразу же выложил всё о своей шуточке Поттеру, и тот успел меня вытащить.

— И вы никому не рассказали?

— Директор запретил, — покачал он головой.

— Ну… шутка идиотская и опасная, — сказала я, подумав, — но неужели вы именно из-за этого ненавидите Блэка? Или… накопилось за семь лет?

— Накопилось, разумеется, — ответил профессор встал и отвернулся. — Но дело не в том. Вы же достаточно знаете о Гарри Поттере, Грейнджер?

— Прочла всё, что было в открытом доступе. Знаю, что его родителей убил… сами-знаете-кто, а потом попытался убить самого Гарри, но не вышло. Ну и он… ну… может возродиться.

— В целом верно, но речь не о том. Когда стало известно, что Темный лорд охотится за Поттерами, Дамблдор спрятал их под Фиделиусом. Читали, что это такое, Грейнджер?

Я покивала.

— Хранителем тайны был Сириус Блэк. Финал известен, — коротко закончил профессор.

В голове у меня образовалась полная каша. Снейп терпеть не может Гарри, он враждовал с его отцом и Блэком, но почему-то ненавидит Блэка за то, что тот выдал убежище Поттеров? И тут до меня дошло… Слава богу, я успела прикусить язык! Дело, наверно, было в девушке… Все твердят, что у Гарри материнские глаза, хотя похож он на отца, и… Не знаю уж, что там у них произошло, может, выясню еще, но не прямо теперь. Простить Блэка Снейп не в состоянии именно из-за Лили Поттер…

— Это не он был Хранителем, — сказала я, и профессор вздрогнул.

— С чего вы взяли?

— Я знаю, что написано в старых газетах. О взрыве на улице, о том, что от Петтигрю остался один мизинец… Только всё было с точностью до наоборот. Вот… — я вытащила из сумки помятые и грязные листки, исписанные убористым почерком. — Чистосердечное признание. Мы с Блэком… э-э-э… состоим в переписке.