История города К. - страница 15

Попутно радовались генералы и полковники от карающе-проверяющих органов, рекордно быстро, по евростандарту, сделавшие ремонт в своих офисах. Радовались уполномоченные, тет-а-тет со здоровым частником решая вопросы вывоза-ввоза. Свой шанс порадоваться получал даже усредненный постовой, засевший в кустах у дороги.

Именной губернаторский фонд, разумеется, не пропадал даром. Он был источником гуманитарной помощи. На мероприятия, где одаривались конкретные бабушки с дедушками, пресс-служба созывала журналистов. Последних при Якове Александровиче тоже старались не забывать. Тот же фонд обеспечивал дотациями шакалов пера и гиен ротационных машин. Дотировали на всякий случай всех. И получатели, как правило, не давали повода усомниться в своей порядочности.

Любопытно, что народные манеры народного губернатора пришлись по вкусу даже вечно фрондирующей интеллигенции. Первое свидание с ней в актовом зале администрации оставило, правда, двоякое впечатление. Яков Александрович вел себя скованно, от бодательных движений воздерживался и сгоряча посоветовал крыжовинским писателям перейти на хозрасчет. По его мысли, средства на поддержание писательских штанов могла дать эксплуатация эротической темы. Интеллигенты оцепенели, но потом в лучших традициях пошли за остальным народом. А губернатор лишний раз убедился, что обращаться с ними подобает как с женой: разумная строгость лишь на пользу.

С собственной супругой Куманёв, идя путем «народника» Мудрилова, после взятия власти распрощался. Положение губернатора так скоро и основательно упрочилось, что этот факт нисколько не повредил его репутации.

Политический климат в Крыжовинске после воцарения Куманёва заметно изменился. Глубокомысленный расчет Абрамкина не оправдывался: кресло губернатора стояло крепко, а вот силы демократии начали таять. Первый же серьезный бой радикалы полностью проиграли. На сцену истории снова открыто выступил бывший первый секретарь Шабашкин.

Специалист по международным сношениям был избран спикером (по-старому, председателем) областного Совета. Августовская революция в городе К. порядком смешала кадровую колоду, и это место вдруг оказалось вакантным. Межфракционные склоки долго не давали решить вопрос, избрание откладывалось и откладывалось. В шуме и грохоте современности все как-то забыли, что экс-секретарь, лишенный телефона-вертушки и персонального авто, остался депутатом. По первости бывалый почвовед не напоминал об этом обществу…

И вот уважаемое собрание на очередной сессии постановило вдруг заполнить давнишнюю вакансию. А кто, как не Иван Минаевич, был знаком всем и каждому? Кто еще совсем недавно брал парламентариев за пуговицы и рукава, проникновенно убеждая выдвинуть в губернаторы Куманёва? И в бюллетенях, конечно же, появилась фамилия, близкая большинству по расширенным и суженным совещаниям партхозактива.

Перед актом депутатского волеизъявления в президиум поднялись губернатор и представитель Президента. Всклокоченный член общества «Ритуал» мгновенно схватил микрофон в зале и потребовал от Якова Александровича ясно сказать, с кем будет работать исполнительная власть, проводя реформы. «Кого выберут, с тем и буду», – лаконично ответил Куманёв. Нечего говорить, как расценило это заявление начальствопослушное крыло. После оглашения результатов голосования Шабашкин, уверенной поступью пройдя к президиуму, сел как раз между губернатором и радикал-демократом. Абрамкин встал и вышел через боковую дверь. За ним выбежал любознательный член «Ритуала». Зал проводил обоих бурными, продолжительными аплодисментами.

«Крыжовинский привратник» в ближайшем же номере воззвал к передовой общественности, скликая сторонников свободы на митинг протеста. Но под бронзовым Ильичем собралась такая жидкая кучка, что к ней, изучив поле брани из окна, не спустился даже темпераментный Виктор Евсеевич. Митинговый период для демократов отходил в прошлое.

Про Куманёва пошла гулять сплетня, что народный губернатор отблагодарил Шабашкина за свое выдвижение в Совете. Бросить такое в лицо кулуарные политологи не отваживались. А свободная пресса, включая и «Крыжовинский привратник», уже успела проникнуться чувством порядочности в отношении Якова Александровича и его фонда.